– Это полезно, а это – нет.
– Это, а не то, надо есть часто.
– Это – наслаждение.
При этом мама вовсе не была домохозяйкой. Закончив рабочий день в качестве учителя английского, она приглядывала за учениками, пока они развлекались на улице, а затем шла домой и готовила обед. Каждый день. Почему? Потому что это было важно для нее. Почти так же важно, как уверенность в том, что я не пропущу деепричастный оборот (обратная сторона того, что твой учитель английского – твоя же собственная мать). Она привила нам много хороших привычек, пригодившихся в повседневной жизни: открывать двери перед людьми, говорить «пожалуйста» и «спасибо», уважать старших и, конечно же, разбираться в полезной, настоящей пище.
Каждое лето мама высаживала огород, а я должен был работать в нем – поливать растения, выпалывать сорняки, рыхлить землю, собирать овощи. Я проклинал ее имя под палящим летним солнцем, но, оглядываясь назад, я испытываю огромную благодарность к этой вредной женщине, которая заставляла своего сына оторваться от дивана и немного поработать. Просто превосходно, мама.
Это вовсе не значило, что я ел только сандвичи с зеленью и баклажанами. Мама была абсолютно далека от звания «зеленой королевы», почитающей природу. (Никаких оскорблений в адрес почитающих природу «зеленых королев». Я сам влюблен в одну из них.) Я вырос в Западной Виргинии, где если еда не жареная, то это не еда. Трапеза в нашем доме обычно выглядела так: что-нибудь жареное, что-нибудь мясное, высокий стакан обогащенного витамином D цельного молока, зеленый салат с соусом «Тысяча островов» и желе. По сей день я не могу остановиться перед «Тысячей островов», и по сей день, если вы забредете в дом моей матери, в ее холодильнике вы гарантированно найдете какие-нибудь фрукты, плавающие в стакане с желе. В детстве я вьгпил молока больше, чем любой теленок, а мясо мы ели в каждый прием пиши: бекон, сосиски, говядина в сливках, окорок (ням-ням, окорок), жареная курица – можете продолжить сами. Но не рыба. Никакой рыбы, за исключением разве что жареной, и то это было большой редкостью. Мама ненавидела рыбу, а под ее влиянием ненавидел и я.
Все, что попадало на наш стол, почти всегда было свежим – только что из магазина или из нашего сада, редко – замороженное или из какой-нибудь упаковки. Попросить маму вывести нас поесть куда-нибудь в город означало выдворение с кухни. Денег у нас было немного, поэтому «поесть вне дома» было особенным, торжественным случаем. Возможно, раз в месяц мы посещали «Пицца инн», «Бургер шеф» или «Тики гарден», местную азиатскую кухню Бекли, штат Западная Виргиния. Остальное время мы ели за нашим обеденным столом.
А еще за обедом мы никогда не смотрели телевизор. Мы разговаривали. Да, мы действительно общались друг с другом. Психи, не правда ли? Обед был важным временем в нашем доме, временем, когда мы делились произошедшим за день, временем, когда мы общались с любимыми людьми, не отвлекаясь ни на что другое, временем, когда мы кормили не только тело, но и дух.
Да, в том, что я вырос извращенным любителем пищи, в первую очередь я обвиняю маму.
Затем идет моя бывшая жена. Да-да, я был женат. И что? А сейчас я разведен, как и более половины взрослого населения Америки. Еще одна ошеломляющая статистика в мире, кишащем ошеломляющими статистиками. Я был молод, глуп и влюблен. Все мы были такими.
Моя бывшая обладала (и по-прежнему обладает) безупречной природной красотой. Тело модели 183 см высотой излучало огонь. Мы встретились вскоре после того, как я окончил Нью-Йоркский университет. Она только что переехала на Манхэттен. Нас сразу же потянуло друг к другу Она работала моделью, а я искал работу ассистента режиссера хоть какого-нибудь фильма, телевизионного шоу или коммерческой телепередачи.
Просыпаясь по утрам, она наполняла стакан 6-7 различными жидкими витаминами и называла это завтраком. Каждый новый день она начинала с деловых встреч, фотосессий и эмоциональных перегрузок. С момента выхода из дома весь день ее был заполнен критикой по поводу того, как она выглядит, как одета и как двигается. Если ее агенты, издатели и фотографы усматривали мельчайший изъян – изъян по их собственным оценкам, – они налетали на него, как мухи на открытую рану.
В результате получился человек, у которого поневоле возникли проблемы с едой. Эффектная молодая женщина, любившая поесть, но вынужденная преодолевать свои пищевые пристрастия в попытках достичь необходимого веса и удержаться в бизнесе, навязывающем всему миру образы и ощущения. Добавьте сюда напряжение от взаимоотношений с таким трудным парнем, каким был в то время я, и у вас получится взрывоопасная смесь.
Я действительно сочувствовал ей. Она жила в мире, который невероятно искажал ее восприятие самой себя. Когда я был ребенком, женщины выглядели женщинами. В ее же мире, если ты не выглядишь как десятилетний мальчик, значит, с тобой что-то не так. Это оказало огромное давление на наши взаимоотношения в первые годы совместной жизни. Но в то же самое время я испытываю искреннее восхищение тем, что она в конце концов победила, сумев сохранить чувство собственного достоинства, оставаясь самой собой и поддерживая баланс здорового веса.
Она же открыла мне глаза на мир еды, находящийся за пределами привычной американской жратвы, поедаемой мной уже в более взрослом возрасте. Когда мы встретились, ей было двадцать четыре, а она уже побывала в стольких странах, и у нее было столько впечатлений, сколько не все из нас переживают за всю жизнь. Она познакомила меня с кухнями разных стран – марокканской, тайской, индийской, японской. Парень из Западной Виргинии никогда бы не рискнул это попробовать. Она была первым человеком, изменившим мой взгляд и содержимое моей тарелки на силу «взрывного вкуса». Именно так она называла все новое и возбуждающее, что попадало в рот и что заставляло чувствовать себя так, словно голова вот-вот взорвется. Мне всегда это нравилось.
И последняя из трех женщин, но далеко не последняя по значимости вклада в мое отношение к пиши, – это Алекс. Она стала моим вдохновением с того момента, как мы познакомились в баре.
Алекс не из тех свихнувшихся крайне левых вегетарианцев из «ПЕТА» (всемирно известная организация, борющаяся за этическое отношение к животным) , кто поливает краской людей, одетых в норку, протестует против «Зигфрид энд Рой» (шоу, в составе которого выступают дрессировщики) и отказываются носить кожаные ремни. Ее влияние гораздо утонченнее. Если моя мама начала мое пищевое образование, а бывшая жена открыла двери новым вкусовым экспериментам, то Алекс посредством еды указала мне мой путь. За четыре года нашего с ней знакомства я попробовал еды больше, чем за первые восемнадцать лет своей жизни, причем такой еды, которую никогда не стал бы есть, не будь я с Алекс.
Кто, скажите, в здравом уме будет поедать морские водоросли? Я – благодаря Алекс. А еще она приучила меня к киноа, артишокам, пшенице спельта, поленте, рисовому сиропу, тростниковому соку, сейтану, эдамаме, джикаме, тофу и множеству других восхитительных по вкусу вещей. Половину названий этого барахла я даже произнести не мог, пока не встретил ее. А теперь посмотрите, сколько всего нового я узнал! Даже старую деревенщину можно научить новым трюкам.
Нет, я по-прежнему не стал вегетарианцем. Просто теперь я люблю качественную пищу. Алекс показала мне, что мы действительно суть то, что мы едим. Если вы едите много жирных и сладких продуктов, то велика вероятность того, что вы закончите ожирением и диабетом; если же придерживаетесь сбалансированного здорового питания, то сможете прожить здоровую, гармоничную жизнь. Запросто.
С тех пор как я встретил Алекс, я почти не употребляю фаст-фуд (фактически я не «ел» ни в одной из крупных сетей фаст-фуда с тех пор, как закончил фильм). Я редко пью газировку, может, маленькую 330-миллилитровую баночку за месяц. Зато гораздо чаще, чем раньше, я читаю этикетки и гораздо больше внимания уделяю тому, что засовываю в свой рот.
Да-а-а, женщины в моей жизни…
Это они во всем виноваты.