На веб-сайте «Макдоналдса» приведена оговорка, напечатанная очень мелким шрифтом в самом низу страницы, посвященной пищевой информации (которая и так вся напечатана мелким шрифтом): «Ни один наш продукт не сертифицирован как вегетарианский. Все продукты могут содержать незначительное количество ингредиентов животного происхождения». Все продукты! Они не могут гарантировать, что отдельно взятый пункт меню не содержит мяса. Они не могут гарантировать, что мяса не окажется в "Спрайте»? Или в салате? Или в картофеле фри? Черт возьми, что же творится на их кухне?
Я встретился с автором книги «Диета для новой Америки» Джоном Роббинсом, которому было что рассказать мне о фаст-фуде. Для тех из вас, кто этого не знает: Роббинс был преемником империи «Баскин-Роббинс», но, когда ему исполнилось восемнадцать, он отказался от своей участи. Роббинс отошел от всех денег и мороженого, чтобы встать на лучший, здоровый жизненный путь. Он вырос в раю для детей, поедая мороженое сколько и когда хотел. И именно это сделало его больным. Он видел, как партнер и зять его отца Берт Баскин умер от сердечного приступа в 51 год. Вполне молодым. Он знает по собственному опыту, что делает со здоровьем типичная американская диета, и он обеспокоен тем, что мы распространяем ее вокруг земного шара.
Вот что поведал мне Джон Роббинс: – Компании быстрого питания начинают завладевать всем миром. Я говорю о том, что у «Баскин-Роббинс» сейчас больше магазинов в Токио, чем в Лос-Анджелесе, где компания, собственно говоря, и возникла. Точно так же дела обстоят с «Ка-эф-си», «Тако белл», «Макдоналдсом». В других странах им предоставляется гораздо больше привилегий. Эти компании глобализуют американский способ питания, который в действительности является смертельным. Всемирная организация здравоохранения докладывает, что сегодня около миллиарда человек на планете страдают от заболеваний, вызванных неадекватным питанием. У этих людей нет достаточного количества пищи. Они болеют и умирают от недоедания. Это ужасная трагедия. Между тем в то же самое время – и это происходит по чистой случайности – ВОЗ докладывает о том, что еще один миллиард жителей планеты страдает от заболеваний, вызванных потреблением чересчур большого количества калорий, потреблением чересчур большого количества еды. В этой нечаянной параллели есть что-то гротескное.
Глава 6. Мак день
Готовясь к месяцу поедания мак-пищи, я собрал небольшую команду врачей и экспертов в области здоровья. Хотелось, чтобы они сделали заключение о состоянии моего здоровья, а также следили за моим физическим состоянием до, во время и после эксперимента. Я удостоверился, что эти люди не знают друг друга и, следовательно, выскажут независимые мнения и рекомендации.
Первой согласилась на эту работу доктор Лайза Ганджиху, гастроэнтеролог и гематолог из больничного центра святого Люка-Рузвельта. Мы познакомились через моего приятеля, работающего в этой же клинике хирургом. Сразу после знакомства я начал рассказывать Лайзе о фильме. То, что я собирался с собой сотворить, вызвало ее явный интерес.
Затем я связался со своей альма-матер – Нью-Йоркским университетом, – чтобы они порекомендовали мне кого-нибудь из докторов своей медицинской школы. Так как в моем распоряжении уже был специалист по печени и крови, то мне показалось, что к месту был бы еще и кардиолог. Мне посоветовали доктора Стивена Сигела, который сразу же подписался под предложением.
Выбор последнего участника вызвал у меня сомнения. Какой еще специалист мне требуется? Какую недостающую информацию он или она могут вписать в мою эпопею? Возвращаясь на работу, я заглянул в медицинский центр на Мерсер-стрит – небольшую клинику, расположенную рядом со зданием моего офиса. Там я обнаружил одного отоларинголога, одного гинеколога и одного терапевта – доктора Дэрила Исаака. Исаак оказался занятым и любезным, но беспокойным мужчиной в заляпанном остатками ланча пиджаке. На первый взгляд ему самому был нужен доктор. Но, как выяснилось, доктор Исаак – один из самых крупных практикующих врачей Нью-Йорка. За день он осматривает от сорока до пятидесяти пациентов, что составляет более 12 000 человек за год. Вздохнув, он поведал мне, что это единственный способ выжить в безумном мире медицинских страховок.
Когда я рассказал доктору о фильме, он рассмеялся. (Они все смеялись.) Но затем добавил:
– Отличная идея. Просто отличная. Никто никогда этого не делал. Никогда. Фантастика. Должно получиться отлично. Нет, должно действительно получиться отлично.
Помимо трех этих докторов, я хотел заручиться советом диетолога, человека, способного оценить пишу, которую я собирался поглощать, с точки зрения здоровья. Алекс посоветовала мне Бриджит Беннет. Алекс познакомилась с Бриджит в «Здоровье» – супер-пупер центре здоровья в Сохо, где проходят спортивные тренировки и занятия по питанию. Центр этот, по сути, сфокусирован на физическом и духовном благосостоянии. Шикарное место, ничего не скажешь, но олицетворять «здоровье» собой все же не может.
Как и остальные, Бриджит рассмеялась в ответ на рассказ о моей идее и поинтересовалась, не планирую ли я вкупе со всеми остальными частями тела обследовать свою голову.
Результаты обследования совпали с моими ожиданиями. Вес 84 кг , артериальное давление отменное, печень тоже работает отменно, общее состояние здоровья хоть куда. И никаких ЗППП (Заболевания, передающиеся половым путем)! Круто! Подождите-ка, я сообщу об этом Алекс!
31 января 2003 г . Приближается моя мак-диета. Уже две недели, как я прекратил заниматься спортом, чтобы снизить скорость обмена веществ. Чтобы подготовиться к предстоящему месяцу, я изо всех сил старался стать «нормальным», или, по крайней мере, таким нормальным, каким он – этот самый «нормальный» – мог быть по моему мнению.
Тем вечером Алекс приготовила мне Последний Ужин. Последняя здоровая пища перед предстоящим месяцем. Я смотрел на хрупкие листья салата, овощной пирог, салат с киноа и обжаренным красным перцем, и нежно прощался со свежей зеленью и овощами.
Я люблю овощи. Когда я был ребенком, то единственным любимым мною овощем были зеленые бобы – вы же знаете, что делают с ними дети. Но теперь для меня – чем зеленее, тем лучше. Наслаждаясь тем вкуснейшим красным перцем, я вдруг сообразил, что в следующем месяце я уже не смогу поесть красного перца. Не смогу поесть зеленых бобов. И брокколи. И лимской фасоли. И окры. И спаржи. И зеленого горошка. И шпината. И брюссельской капусты. И сельдерея. И огурцов. Не будет тыквы, цветной капусты и баклажанов. И никакого лука, или, по крайней мере, свежего лука. (Жирный мак кладет в свои гамбургеры эти восхитительные сушеные кольца лука. Ням-ням, сушеный лук!)
И не будет фруктов. Ни яблок (исключая те, которые они в своих сладких пирожках выдают за сорт «Гренни Смит»). Ни апельсинов. Ни лаймов. Ни киви. Ни грейпфрутов. Ни лимонов. Ни ананасов. Ни дыни. Ни бананов. Ни груш. Ни слив. Ни персиков. Ни нектаринов или мандаринов, ни даже миннеолы! Никлюквы, ни черной смородины, ни малины! И определенно никакой вишни.
Нет, я верной дорогой скатывался к кулинарной тоске и кишечному самоубийству.
Но должен признаться, что в преддверии мак-месяца где-то очень глубоко внутри я испытывал волнение. Подозреваю, что это была та извращенная нервная дрожь, которую мы испытываем, делая что-то запретное. Отчасти именно эта дрожь толкает нас к поеданию фаст-фуда и джанк-фуда, не говоря уже об атаке на сахар и эволюционной склонности к жирному. Ричард Клейн в своей книге «Сигареты возвышают» выстраивает теорию о том, что эта легкая дрожь перед заведомо известной опасностью отчасти лежит в основе табачной зависимости. Возможно, эта теория применима и к еде. Речь о том, что в настоящее время большинству из нас хоть что-то, но известно о вредности фаст-фуда. Возможно, отчасти мы поглощаем эту пишу из-за склонности к запретному плоду. Получается, что есть в «Макдоналдсе» рискованно. Ну а кто из нас время от времени не любит рисковать?
Итак, тем вечером в моей голове звучал голос матери, отвечающий мне, как когда-то раньше, на просьбу сходить в «Макдоналдс»: «Мы были там на прошлой неделе и пока больше не пойдем. Наша домашняя пища гораздо лучше». Я представил, как она качает головой, огорчаясь, что ее сын собирается поступить плохо. Я всегда был самым плохим сыном, самым плохим примером для любого ребенка, своего рода символом того, как питаться не стоит. Но иногда даже мама не могла удержаться от «Биг Мака».
Но все это происходило только в моей голове. В реальности же я спорил с Алекс. Алекс горела желанием внести свою лепту. 31 января она была настолько же против моего проекта, как и в День благодарения, когда идея только зародилась в моей голове. Остановились мы на следующем соглашении: весь месяц, пока я буду поедать мак-пищу и снимать про это кино, Алекс будет сопровождать меня, но по окончании месяца я сяду на ее диету. Она твердо стояла на своем. Спустя тридцать дней Алекс, согласно нашей договоренности, посадит меня на строгую, но вкусную детоксикационную диету, чтобы вывести все то дерьмо, что я запихну в себя за месяц.
Утром первого мак-дня я вскочил с кровати, ощущая себя, словно десятилетний школьник в последний учебный день. Чарли Бакет с золотым билетом в руках. Борец сумо у шведского стола.
Первым завтраком я укомплектовался в «Макдоналдсе» на пересечении 14-й стрит и Первой авеню, самом близком к моему дому мак-заведении. Дети по пути в школу, бездомные люди, купившие по стаканчику кофе, чтобы согреться, полицейские, зашедшие в «Макдоналдс» отдохнуть на минутку. И так весь день. Оживленный с утра до вечера благодаря близости к многолюдному городскому перекрестку – пересечению остановки автобуса и выхода станции метро. И Роналд тут как тут – всегда готов накормить усталого путника.