В ответ я завопил, что оставил это в его офисе более года назад.
– Что? Да такого быть не может!
– Почему? Как этот «подарочек» выглядит?
– Так, будто ты купил его только вчера, – медленно произнес он в ответ.
Вышло так, что он нашел этот сандвич чисто случайно. Ничто не говорило о его присутствии. Не чувствовалось никакого запаха. Сколько бы еще он пролежал там в своем первозданном нетронутом виде, не натолкнись на него мой приятель? Еще один год? Вечность?
Думаю, правильный ответ – вечность. После выхода «Двойной порции» со мной связался Мэтью Мам-грэн, тридцативосьмилетний программист из Берлингтона, штат Вермонт. В 1991 г . он встречал Новый год с друзьями в Бостоне. По дороге домой они зашли в «Макдоналдс». Мэт купил пару чизбургеров, один из них съел, а второй убрал в карман пальто – про запас.
– Я не надевал это пальто до следующей осени, – рассказал мне парень, – и чизбургер по-прежнему оставался в моем кармане. Он, конечно, подсох немного, но в остальном прекрасно сохранился. Класс!
Мэтью оставил его в качестве сувенира. А затем начал коллекционировать сандвичи. К осени 2004 г . коллекция его музея нерушимой мак-пищи состояла из следующих «образцов»:
• первый чизбургер'91 от «Макдоналдс»;
• чизбургер и «Биг Мак»'92 от «Макдоналдс»;
• гамбургер'93 от «Бургер кинг»;
• гамбургер'94 от «Макдоналдс»;
• чизбургеры'95-'03 от «Макдоналдс».
Что тут сказать? Мэтью – коллекционер, и для доказательства своей коллекции он прислал мне фотографии и следующее письмо: «Я держу их на книжной полке в нашей гостиной. Они по-прежнему пахнут, как свежие гамбургеры, но наши собаки потеряли к ним всякий интерес уже через пару дней. Виден особый соус, салат-латук и огурчики на самой верхней булочке и сыр – на нижней. Булочки со временем становятся ломкими, но то, что находится внутри них, остается в неизменном виде. Наибольшее изумление вызывает мясо. Оно сохраняет свою форму и цвет в течение всех этих лет».
Мэтью говорит, что его жена «терпимо» относится к коллекции, хотя в какой-то момент она пыталась убедить мужа продать ее на интернет-аукционе.
Мэтью считает, что мой эксперимент мог бы длиться гораздо дольше, не положи я пишу в стеклянные банки с крышками. Крышки не давали выхода влаге и конденсату, что способствовало росту плесени и гниению. Надо было оставить их на открытом воздухе, чтобы состарить изящно и чисто, как это делал Мэтью.
Я поинтересовался, как этот эксперимент отразился на привычке его семьи питаться в «Макдоналдсе». Его дочери – двух и четырех лет – пару раз ели в «Макдоналдсе», но в целом «мы не едим красное мясо уже около десяти лет и очень редко ходим в заведения быстрого питания. А если и делаем это, то скорее ради игровых площадок. Зимой же детям там делать практически нечего».
Задумайтесь вот о чем. Предполагается, что пища не может быть вечной. Пища должна разлагаться, если она остается «не у дел». Пища обязана быть самой биоразлагаемой из всех живых продуктов.
А теперь спросите себя вот о чем: что позволяет мак-пище бросить вызов природе? И что эта нерушимая, небиоразлагаемая мак-пища делает с вашим организмом?
Ответ напрашивается сам собой: ничего хорошего.
ГЛАВА 8 Физическое недовоспитание
Простите, мне «поступил звонок» от еще одного мак-критика:
– Это игра истерии и словоблудия.
Эй, да это же наш старый приятель Хитрый Дик Берман, болтающий с «Лос-Анджелес тайме»:
– Почему мы толстеем? Пища ли тому виной или малоподвижный образ жизни? Мы полагаемся на свободу выбора и концепцию личной ответственности.
С одной стороны, он прав. Пищевые монстры – всего лишь большой кусочек в мозаике ожирения. Другая огромная проблема, за которую мы действительно несем личную ответственность, – наша низкая физическая активность. Именно здесь, в сфере физических упражнений, мы могли бы внести изменения в нашу жизнь.
Позвольте заметить, что я являюсь ярым сторонником идеи личной ответственности. Мой главный способ перемещения по Нью-Йорку – велосипед. А если катишь по Нью-Йорк-сити на велике, лучше приготовиться к личной ответственности. Кто только меня не сбивал – автобусы, такси, старые леди с тростями, – но при этом я никогда не вскакиваю с воплями:
– Так-так! Я требую адвоката! Я подаю на вас в суд… старая леди!
Нет, я сажусь обратно на свой велосипед и уезжаю прочь, таща за собой на буксире чувство собственного достоинства: личную ответственность.
Формула, как я уже говорил, проста: переедание плюс недостаточная физическая активность равно ожирение и все те пагубные последствия для здоровья, что оно за собой влечет. Если вы съедите калорий больше, чем потратите, ваше тело запасет этот излишек в виде жира. На это человеческий организм был запрограммирован благодаря миллионам лет скудной жизни. До относительно недавнего времени пища была большим дефицитом. Раздобудешь пищу – пообедаешь. И только так. Часть энергии организм оставлял для того, чтобы помочь разделаться с убитыми мамонтами и раздобыть коренья и ягоды. А остальную энергию запасал в виде жира, чтобы выжить в течение тех долгих, холодных зимних месяцев, когда люди жались друг к другу в пещере и есть было абсолютно нечего.
В настоящее время мы впервые за всю историю человечества живем в съешь-сколько-сможешь мире, где продукты питания производятся в переизбытке и смотрят на нас отовсюду. Их больше, чем можно себе вообразить!
Цитируемая мною ранее одна из ведущих диетологов страны Мэрион Нэсл, руководившая в 1988 г . годовым отчетом главного врача Государственной службы здравоохранения по вопросам питания и здоровья, совсем недавно была назначена на должность руководителя кафедры питания, изучения продуктов питания и общественного здоровья Нью-Йоркского университета. На мой вопрос о том, почему все мы переедаем, она дала очень простой ответ:
– Мы переедаем потому, что продукты питания в нашем обществе вездесущи. Если вы представляете собой пищевую компанию, то ваша задача – заставить людей потреблять как можно больше именно вашей продукции. А достигаете вы этого тем, что располагаете продукты питания ближе к народу, помещаете их в торговые автоматы, откуда их легко получить. Вы достигаете этого путем увеличения размеров порций. Вы достигаете этого рекламой. Вы достигаете этого тем, что максимально облегчаете возможность есть как можно больше вашей пищи, есть ее двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, 365 дней в году.
И, конечно же, пищевики нагружают всю свою продукцию вкусными жирами и первоклассными сахарами, которые как раз и заставляют нас есть, есть и еще раз есть.
Мы погребены под излишними калориями, но при этом не выполняем никакой дополнительной работы, чтобы сжечь их. Поэтому-то мы и толстеем.
Это не космическая наука. И не новая математика. И ужасно, что многие из нас не знают основных фактов. Я опросил группу людей на улицах города, приставая к ним с вопросом, знают ли они, что такое калория. Никто из них не мог мне ответить. Ни один! Держу пари, спроси я их, кто взял последнюю премию «Американский кумир» или в скольких играх чемпионата США по бейсболу победили «Ред соке», они ответили бы без запинки. Но стоит задать американцам основополагающий вопрос о работе их собственного организма, в ответ получаешь лишь пустой непонимающий взгляд.
За ответом я снова обратился к Нэсл.
– Калория – это единица энергетического содержания пищи, – объяснила она. – Одна калория (обычно их число значится на этикетке с энергетическим ценностью продукта) – это количество энергии, необходимое для нагревания 1 литра воды на 1 градус по Цельсию.