Случай в полиции мы сумели замять при помощи моих знакомств и связей отца, но если Лей объявит о себе на весь мир, то разве это не станет реальным подтверждением эльфийского обмана? К тому же по эльфийским меркам Лей все еще детсадовского возраста, и его сразу заберут под опеку так называемые родственники. Никакой свободы ему не светит.
Один раз во время такого разговора Лей в сердцах выпалил:
– Ну, может, тогда запишем меня как человека? Я шапку натяну поглубже, и никто ничего не заметит.
Мы с Дэном переглянулись и расхохотались. Такое может пройти лишь с людьми, не видящими дальше своего собственного носа, но для любого оборотня раса Лея очевидна: его запах, его голос с противными высокими частотами, плавность движений, – все выдавало его истинную природу.
– Настя, – подошел я к любимой, стараясь выглядеть уверенно, – ты сегодня вечером не занята?
В ее глазах вспыхнула радость, и я выругался про себя. Надо же быть таким идиотом! Столько времени потеряли! Впрочем, вспомнил я, если эликсир Ярослава работает, мы еще все успеем.
– Не занята.
– Погуляем вместе?
Она кивнула, из прически выбилась прядь волос и упала ей на лицо. Я протянул руку, чтобы убрать эту прядь, как вдруг Настя прижалась щекой к моей ладони. Это было сделано с такой нежностью, надеждой и даже жаждой, что после этого я уже не смог устоять, притянул ее к себе и поцеловал.
В тот же вечер я перевез вещи Насти к себе в квартиру.
За всеми этими хлопотами я забыл про Крис и ее проект по спасению неблагополучной семьи. Она не приходила в парк, не отвечала на мои звонки, ребята в парке тоже ничего не могли сказать.
Лишь спустя месяц с лишним после нашей последней встречи Крис пришла в Экстрим, да еще и не одна, со Степкой. Она выглядела бледной и измученной, в старомодных солнечных очках, но когда сняла их, то даже огромный фиолетовый синяк под глазом не смог скрыть ее довольное выражение лица.
– Так, внимание сюда! – крикнула она. – Народ, знакомьтесь. Это мой приемный сын Степан, прошу любить и жаловать!
Крис гордо обвела ошарашенных ребят взглядом, хлопнула мальчика по спине:
– Давай, не бойся. Хоть тут половина клыкастых и хвостатых, но никто не обидит.
Мальчик сразу вскинулся:
– Да никто не боится. Чего тут бояться?
– Точно. Пойдем, покажу тебе тут что к чему.
– Крис, – остановил ее я, – нужно поговорить. Пусть Вик займется Степой.
Она подвела мальчика к Вику, познакомила их, а потом отошла ко мне, не сводя глаз с ребенка.
– Крис, что за ерунда насчет приемного сына? Ты же понимаешь, что никто не разрешит оборотню усыновить человека? Надеюсь, ты не забрала его к себе домой? Ведь нет, там же родители, братья…
– Так, – резко оборвала она меня, – хватит. Не учи меня, иначе мы снова разругаемся, а я бы не хотела этого. Я расскажу тебе, что было, ты можешь поохать, можешь подсказать, как лучше поступить, но не пытайся меня отговаривать. Понял?
Настя, пришедшая со мной и Зоей, понятливо отошла с девочкой в сторону, поэтому я мог говорить свободно.
– Хорошо. Месяц назад ты делала ремонт в их квартире. Что было потом?
Крис присела на ближайшую скамейку, осторожно коснулась синяка, поморщилась от боли:
– Самое забавное, что я бы давным-давно сдалась, если бы не наш последний разговор. Ты, сволочь, все слишком точно угадал. Знаешь, сколько они продержались? Неделю! Неделю Вера Владимировна, хотя какая она Владимировна… Верка-шкура, смогла не пить, вышла на работу, немного пришла в себя, а потом началось. Вечером в пятницу пришла с изрядным таким запашком. Когда я начала ее спрашивать, что за ерунда, она робко оправдывалась, вроде как пятница, мол, после трудовой недели можно немного и расслабиться, начала мне предлагать выпить. А то, что я такая злая, как сука? Прямо так и сказала, представляешь? Мне, оборотню!
На следующий день она снова выпила, и на третий. Вторую неделю еще ходила на работу, но по вечерам все равно приходила пьяная. Не в стельку, но уже хорошо так выпимши. Я в это время пыталась подружиться со Степкой, но он все дичился, прятался, грубил.
Я даже не представляла, что люди могут сознательно топить себя в дерьме. Причины начать пить могут быть разными: потеря любимого человека или родственника, неприятности на работе или какое-то потрясение. Но даже у глубоко пьющего человека должно же быть понимание, что это неправильно, что нужно как-то выползать.