Моральная же философия включает альтруизм не в общественные, а в личные отношения, и предлагает два варианта, каким образом можно заставить человека жить для других.
Первый вариант сводится к тому, что причина альтруизма находится в эгоистической природе человека. Человек поступает нравственно, потому что нравственно поступать выгоднее, чем безнравственно.
2.1 Гольбах
Одну из многочисленный теорий эгоистической природы неэгоистических поступков предложил Гольбах.
Он исходит из того, что любое чувствующее и разумное существо заботится о своем самосохранении и благополучии. Однако опыт и разум подсказывают ему, что оно не сможет обеспечить себе безопасность и благополучие без посторонней помощи.
Но эту помощь «чувствующее и разумное существо» может получить, если само будет помогать другим. Другие принесут себя в жертву этому существу, если оно само будет жертвовать собой ради других.
Такова по Гольбаху подлинная основа всякой нравственности.
Гольбах не просто искал внутренний импульс нравственного поведения. Он демонстративно и высокомерно заменил Бога, как внешнюю причину нравственности, этим своим внутренним импульсом.
Он думал, что между внешним и внутренним импульсами такая же разница, как «между человеком, которого выбрасывают из окна, и человеком, который сам из него выбрасывается». И он, наивно, полагал, что если человека не выбрасывать из окна, то он охотно выбросится сам.
Главный недостаток этой теории состоит в том, что фанатичный христианин, пожалуй, мог бы пойти на смерть, если другой человек в этом нуждается, потому что именно в такой смерти состоит смысл его жизни. Но альтруист Гольбаха никогда на это не пойдет, потому что именно смерть обессмысливает всякий его поступок, направленный на самосохранение.
2.2 Триверс
Теорий так называемого разумного эгоизма было много.
В двадцатом веке идея о том, что человеку следует вести себя так, чтобы «снискать привязанность, одобрение, уважение и помощь» других людей, «которые могут оказаться особенно полезными для его собственных целей» снова стала популярной благодаря теории так называемого реципрокного альтруизма Триверса.
Эта теория называется еще теорией взаимного альтруизма.
Как выгодно помогать друг другу, Роберт Райт показывает на примере двух шимпанзе.
Что характерно, история начинается с того, что один шимпанзе «убил молодую обезьянку» и предлагает мясо своему приятелю, «которому до сего момента еды не хватало».
«Скажем, — рассуждает Райт, как опытный мясник, — вы даете ему пять унций мяса. Назовем это потерей для вас пяти баллов. Теперь очень важно то, что приобретение другого шимпанзе больше, чем ваша потеря. У него был период острой нужды, поэтому действительная ценность пищи для него — в понятиях вклада в генетическое приумножение — необычайно высока.
Если бы он был человеком и думал о своих обязательствах или был вынужден подписать кабальный контракт, он мог бы рассудительно согласиться расплатиться за пять унций мяса, скажем, шестью унциями. Выходит, он приобрел шесть баллов в этом обмене, хотя вам это стоило только пять».
По бухгалтерии Триверса в натуральном выражении альтруист не жертвует, а наоборот остается с наваром. С каждых пяти унций мяса он получает одну сверху, и может получить даже больше. Это зависит от того, какой контракт подпишет голодный шимпанзе. Но главное приобретение — это благодарный друг. В трудную минуту уже он даст голодному альтруисту пять унций мяса и запишет в контракте, что дал шесть.
Райт нисколько не обольщается относительно нравственной ценности реципрокного альтруизма, и называет вещи своими именами. Реципрокный альтруизм — это товарообмен. В нем больше торгашеского, чем нравственного, и в экономическую выгоду реципрокного альтруиста, конечно, не входит самопожертвование.
2.3 Гоббс
Некоторые другие теории доказывают, что эгоизм преобразуется в альтруизм благодаря внешнему принуждению. У Гоббса такой внешней силой оказывается государство. Оно награждает или наказывает, за нравственные и безнравственные поступки, и, избегая наказания, человек становится нравственным.
«Сами по себе, — комментирует Гоббса Альберт Швейцер, — люди не могут отрешиться от близорукого эгоизма, и поэтому не в состоянии достичь благополучия. Им не остается ничего другого, кроме как определить в своей среде некий авторитет, который будет силой побуждать их к альтруизму».