Я не верю ни в судьбу, ни в совпадения, ни в какие-то приметные приметы. Я — материалист до мозга костей. И даже когда я узнаю женщину, к которой мы подходим, я уверен на сто процентов, что она — тётка Ирина, а никак не мама гномки.
Жалею, что не догадался спросить, сколько девочке лет. Вот что значит нет навыка общения с детьми.
6
— Мамочка, мой папа нашёлся! — радостно рапортует малышка, обращаясь к… Яне.
Я не знаю, что в этот момент отображается на моём лице. Ощущения куда круче, чем когда после парной прыгаешь в прорубь. Армагеддон!
У меня нет ни одного слова, которое не запикала бы цензура. А материться при женщинах и ребёнке — последнее дело, в этом я ещё способен себя контролировать.
Остаётся крохотная надежда, что это розыгрыш. Например, Яна увидела меня в магазине и послала дочь надо мной подшутить. Ищу на её лице подтверждение этой гипотезы. Однако… Не сразу, но до меня доходит, что длинноногая лань в таком же шоке, как и я. Ни тени улыбки!
Это значит, что девочка… права? Но это просто невозможно! Я жду реакции от Яны. А она молчит, будто в рот воды набрала.
Стоит ли перевести ситуацию в шутку? Или сделать вид, что поверил, и расспросить о деталях? У меня ни разу в жизни не было такого, чтобы женщина мне предъявляла беременность, не говоря уже о готовых детях.
— Это правда? — ставлю простой вопрос, подразумевающий такой же простой ответ: да или нет.
Если Яна сейчас рассмеётся, глядя на моё наверняка перепуганное лицо, я сделаю комплимент её чувству юмора и со спокойной душой продолжу искать хрен. А если ответит серьёзно, то где гарантия, что не обманет?
— Не берите в голову, — выдавливает она из себя после длительной паузы.
И как это понимать?
— Зачем столько букв? Я задал простой вопрос: правда или нет. Нужно сказать одно короткое слово.
Злюсь. Потому что в который раз за эти сумасшедшие два дня чувствую себя дураком, а я этого терпеть не могу.
— Я не знаю, что вам ответить, — говорит тоном, который мне совсем не нравится.
— Правду, Яна, правду! Ну?
Она ещё немного молчит, будто решает сложную логическую задачу. И эта странная тишина меня пугает всё больше.
— Да, — выдыхает, будто с трудом выталкивает звуки из горла.
А у меня душа проваливается куда-то вниз и звенит там, как мелочь на дне копилки. Нокаут.
Удивление. Неверие. Сомнение. И полный паралич.
Как? Как такое могло произойти? Ясно, что скафандр подвёл — такое бывает. Но как я мог не заметить? Как я мог забыться, не проконтролировать и не настоять сразу, чтобы она приняла таблетку? И ведь они были у меня с собой, я всегда ношу их вместе с презервативами.
Вопрос, почему я об этом ничего не знал, возникает гораздо позже, когда основной шквал самобичевания немного утихает. Мы так и стоим с Яной возле ящиков с мандаринами. Ирина с гномкой куда-то испарились.
— Сколько ей?
— Кате пять. Сомневаетесь, что ваша?
Да, такая мысль тоже крутится в голове. Если Яна тогда легко согласилась поехать в гостиницу со мной, то что мешало ей сделать это на следующий день с кем-то другим?
— Не знаю, — отвечаю искренне. — Неожиданно.
Что в такой ситуации положено говорить и делать? Чёрт его разберёт.
— Почему не сказала? — пытаюсь восстановить логическую цепочку событий.
Яна знала, кто я. Сто процентов знала, где меня искать. Но…
— Я хотела и даже приехала к вам в главный офис, но охранник на входе сказал, что вы запретили меня пускать.
— Я? Быть такого не может…
Звучит абсурдно… Тем более, что сам поначалу пытался её найти.
Я тогда был в процессе развода с женой, и она устраивала мне истерики по поводу раздела имущества. Действительно, однажды мне это порядком надоело, и я запретил охране её ко мне впускать. Но при чём тут Яна?
— Тем не менее, — разводит руками.
— Слушай, нам надо об этом как-то спокойно поговорить, всё обсудить… Мне бы только хрен найти, — мозг возвращается к функционированию, и я вспоминаю, зачем сюда пришёл.
По факту, выторговываю себе немного времени для обдумывания ситуации. Я — не пещерный человек и понимаю, что существуют тесты на отцовство. То есть повесить на меня чужого ребёнка не удастся. Яна — не дура. Наверняка, отвечая “да”, она понимала это.
Выйдя из супермаркета, обмениваемся номерами телефонов и договариваемся о встрече после Нового года.
— Папочка, ты больше не будешь теряться? Ты придёшь ко мне? — Катюша пытается заглянуть в глаза, вынуждая меня дать ей слово.
Отправляюсь к родителям. Мама хлопочет на кухне. По случаю многолюдного застолья она пригласила помощницу, и они колдуют в четыре руки. Сказать или не сказать о дочке? Не решаюсь, давая слово рассказать после получения результатов генетического теста.
Перекидываемся парой фраз. Душа как будто не на месте. С утра работал автопилот — я просто делал то, что запланировал, без особых эмоций и надрыва. Теперь же будто что-то сломалось и пошло не по плану. Где-то внутри саднит, будто забыл о чём-то важном. И это не даёт мне покоя.
Изначально собирался посидеть со стариками часов до десяти, а потом уже ехать к месту празднования с друзьями. Но мне будто кто-то кнопки подложил на кресло. Вскакиваю и под недовольные вопросы разочарованных родителей мчусь в центр.
Многие магазины уже закрыты, но супермаркеты работают, и там по-прежнему много людей. Консультанта в отделе игрушек нахожу с огромным трудом. Она настойчиво советует взять набор каких-то кастрюль. Я озадачен, поскольку думал, что только взрослые кухонные маньячки, вроде моей матушки, фанатеют от дорогущей посуды. Но спорить не решаюсь.
На всякий случай покупаю ещё и куклу — на мой взгляд, самый беспроигрышный вариант. Потому что девочки должны играть в куклы. А кастрюли и прочая дребедень — это удел взрослых, до которых Катюше ещё расти и расти.
Адрес дома я случайно подсмотрел, когда Яна вызывала такси. Довольно далеко от центра. Обычный панельный дом, вокруг которого десятки братьев-близнецов. Интересно, как люди их не путали, когда не было онлайн карт?
Узнав номер квартиры, поднимаюсь и звоню в дверь. Открывают сразу. Из-за ног Яны выглядывает любопытная мордашка с голубыми глазами.
— Папочка! Ты пришёл!
— Меня тут Дед Мороз к тебе с подарками прислал…
Конец