Она вошла в прихожую и устало сбросила туфли. Ключи от машины Максима лежали на тумбочке, обувь небрежно снята в коридоре. Из гостиной доносилось громкое звучание какой-то музыкальной программы.
Влада скорчила виноватую моську и с порога окликнула мужа. Он безучастно повел взглядом, а потом снова уперся в ящик — и туда тоже безучастно. Ей было трудно начать разговор, тем более что она собиралась начать совершенно искренний и серьезный разговор. Девушка намеревалась не просто извиниться за утреннее поведение, но и озвучить два-три вопроса, ответить на которые не в состоянии в одиночку. Многое, если не все, сейчас зависело от того, что на самом деле думает Максим по поводу произошедшего этой ночью. Оставят ли они все это как минутное помутнение, или признают, что такой итог вполне мог выйти при их длительном совместном существовании под одной крышей и фамилией, но они должны были сделать этот вывод вместе. Отсюда станет уже понятнее о возможных вариантах их дальнейшей жизни.
Увидев, что Макс очень артистично вошел в режим обиженного, Влада решила для начала извиниться.
— Макс, прости за утро, за грубость…
— За что ты извиняешься, колючка? — издевательским тоном спросил он. Это так больно оцарапало ее изнутри, но ему показалось мало, тогда муж добавил: — Будто прежде ты была со мной нежна и обходительна.
— Дело не в этом…
— Понимаю, в твои планы не входило разрушать репутацию монашки передо мной, но забудь просто. Сделаем вид, что секс был, но не совместный.
«Все-таки не нужно было слишком много фантазировать. Влада, ты дура, каких мало!» — сожалела в душе девушка, убедившись, что Макс вовсе не обижен, он просто отпустил ситуацию, неловкость, которую она смакует целый день. Раз муж настолько категоричен в своем решении, может ли она сейчас говорить о своем реальном представлении того, что произошло между ними?.. Говорить может, но зачем? Чтобы выглядеть влюбленной дурой в его глазах? А разве это не то, от чего он бежал в браке? Разве не поэтому женился на той, которая имела самый ничтожный шанс среди всех женщин на планете однажды влюбиться в него?.. Именно то. Оно в чистом виде и есть. А теперь Влада должна вот так взять и заявить, что их брак отныне станет его персональной каторгой, поскольку в ее сердце вдруг вспыхнули чувства? Нет, она не будет той, кто разрушил этот союз, только не она!
Смирившись с провалом в душещипательных признаниях, она решила отложить мысли о такой трудной теме, как любовь к фиктивному мужу. Влада выдохнула и присела на спинку дивана. Макс молчал и беспечно пялился в телевизор.
Она не знала, с чего начать, да и он источал холодность, поэтому девушка просто произнесла решение, которое приняла вчера после встречи с представителем издательства:
— Я хочу издаваться.
— Что мешает? Я? — не отвлекаясь от вульгарного контента телепередачи, со всем безразличием спросил Максим.
— Нет… Просто хотела поделиться с тобой новостью…
— Безумно рад, — скосил он высокомерный взгляд, который, к слову, быстро потух до безразличного.
— Что-то не так? — нахмурилась Влада таким разительным переменам в муже. Раньше он мог поиздеваться над ней, обозвать монашкой, отпустить в ее адрес колкие пошлости, но чтоб такой ледяной пофигизм, даже пренебрежение — никогда.
— А что может быть не так? Мы же договаривались, что этот брак просто штамп в паспорте и то для предков. Твори, что хочешь, какое мне дело?! — все так же аморфно произнес он, будто пытаясь пристыдить за изобилие откровенности и внезапную зависимость от его одобрений.
— Ах точно, разве тебе может быть дело до тех, у кого ноги не от ушей и интеллект выше айкью золотого ретривера, — ядовитым тоном ответила она, бессознательно пытаясь вывести его на эмоции. Владу пугал такой Макс Фридман.
— Вот сразу видно, что у тебя айкью выше, чем у золотого ретривера. Сама все поняла. Кучу времени сэкономила на объяснениях.
— Превосходно.
— У тебя другие эмоции вообще бывают? Или ты все чувства впечатываешь в свои книжонки, что для реальной жизни не остается?! — наконец распалился Максим.
— Бывают, например, сейчас я чувствую, что ты конченый козел!
— Так разведись со мной! — прогремел он на весь дом, что даже посуда в шкафах задрожала.
Их взгляды схлестнулись в немом противостоянии. Некоторое время оба просто молча буравили друг друга глазами.
— Уверен?
Влада снова перешла на спокойный тон, если бы сейчас она позволила себе кипеть от эмоций, то боль обиды отравила бы ее потом. Она напомнила себе, что как бы ни изменились ее чувства к псевдомужу, его чувства ничем ей не были обязаны взамен. Макс вполне четко обозначил свою позицию перед их сделкой, а потому было бы глупо теперь ждать от него сантиментов.