Макс сокрушался над собственным положением. Он слышал, как над ним смеется бог справедливости, приведя в исполнение свой приговор, и теперь искренне раскаивался в беспечности. Молодой человек боялся глубоких чувств женщины всю свою жизнь, ведь тогда приходилось очень хлопотно, а он всегда стремился жить с наименьшим сопротивлением. Ведь за вечной борьбой с существующей реальностью можно не заметить и саму жизнь. А это в планы Макса ну никак не входило. И вот теперь молодой человек вполне заслуженно отравлен горечью возмездия, желая этих самых чувств женщины больше, чем чего бы то ни было в этой жизни.
Размышления прервал шум, доносящийся из приемной. Голоса всех действующих лиц он безошибочно угадал с первого децибела. Дверь распахнулась без особых церемоний, и в кабинет, подобно министру, вошла Ирен.
Тряпки и перчатки полетели на стол для совещаний, а сама она по-хозяйски плюхнулась в одно из кресел.
— Генеральную уборку не заказывали, — бросил Максим и вернулся к изучению документа.
— И тебе доброе утро, мумия принц Египта.
— Что это за официальное обращение? — поднял бровь Макс, озадаченный вторжению тяжелой артиллерии в его кабинет.
— Твоя физиономия уже неделю тоскливо сморщена, что при виде тебя у кормящих женщин столицы прокисает молоко.
— Лен, какая там дома погода, а? Купим ей шубу и отправим на малую родину? — издевательски обратился директор к молчаливой подруге Ирен, та в ответ лишь нахмурилась, не одобряя странный юмор босса.
— Я ведь за тебя, Максим Сергеевич, всем сердцем переживаю, а ты меня в ад вернуть грозишься.
Максим усмехнулся этой непосредственности, на которую по природе своей злиться не мог.
— Что тебе надобно, сердечная моя, говори и освобождай помещение. Дел много.
— Макс, ну серьезно, что с тобой творится? — без шуток спросила Ирен, усевшись на стул напротив.
— А ты что, на курсы психоанализа записалась?
— Нет, мы с Ленкой пришли тебя выслушать. Хочешь, снова помадой разрисуем и с благословением падших женщин отправим к твоей принцессе?
— Лен, ты скажи мне, эта женщина и в Архангельске своем вместо тела юмором зарабатывала по ночам?
— Максим Сергеевич, мы правда переживаем… — пожала плечами Ленка, снова игнорируя шутки начальника.
Ирен утвердительно кивнула словам подруги и добавила:
— И не уйдем отсюда, пока не расскажешь все.
— Что рассказывать-то? — устало выдохнул Максим, откинув документы.
— Все, что мешает есть, спать, жить.
— Сто бед — один ответ, — грустно заключила Ленка. — Любовь.
— Вашу бабушку не Ванга звали случайно?
— Макс, — нетерпеливо топнула ногой Ирен.
— Влада…
— Застукала тебя с любовницей?
— Было бы лучше…
— Не заставляй тащить клещами, цену себе не набивай, да? Нам с Ленкой еще два этажа мыть.
— Не бубни. Пришла слушать, сиди и слушай тогда.
Молодой человек впервые рассказывал кому-то их с Владой историю, подлинную, без выдуманных лирических отступлений, которыми они обычно развлекали любопытствующих об их браке друзей или родственников. Даже отец Максима не был в курсе всех условностей, хотя прекрасно знал о причинах, по которым эти двое поженились.
Вставшие на путь исправления путаны слушали, затаив дыхание, а потом Ирен сказала:
— Можно, я продам этот сюжет бразильцам? Такие интриги, какими вы с ног до головы уплелись, даже мастерам мыла не под силу.
— Почему бы вам просто не признаться жене в чувствах, Максим Сергеевич? — с непонимающим видом спросила обычно молчаливая Ленка.
— Лен, пусть твоя подруга всегда берет с тебя пример. Говоришь мало, но всегда в тему.
— Раз ты такой понурый, очевидно же, что Ленкин вариант тоже не вариант.
— Сечешь, северянка.
— Где она?
— Не знаю, — отчаяние наконец вырвалось наружу. Макс больше не притворятся, не балагурил, чтобы скрыть от мира свое плачевное состояние.
— Хорошо искал?
— А ты как думаешь?
— Ну да, вопрос туповат, — капитулировала Ирен.
— Я привык, не парься.
— Слышь, влюбленный Шекспир, как будешь действовать?
Макс устало потер виски и поднялся с места. Он повернулся к высокому окну за своей спиной, твердо заявив:
— А как могу еще действовать? Искал, ищу и буду искать.
— Вот и умница, сынок. Ты только найди, а мы ей сумеем растолковать, какой ты ангелок, — со всей своей уверенностью заключила девушка. С чувством выполненного долга она поднялась и направилась к выходу, но вскоре снова обратилась к Максу: — Слушай, Максим Сергеевич, уволь ты уже эту шалаву разодетую!