У реки я просидел до самого вечера. Когда солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, кто-то нежно дотронулся до моего плеча, отчего я вздрогнул. Обернувшись, я увидел Лиф, на шее которой, был надет амулет синего цвета, немного светившийся. В руках она держала, судя по всему, мой амулет, который был белым и не светился, и какую-то книжечку, напоминающую паспорт.
— Хозяин… теперь мы искатели приключений. Возьмите ваше удостоверение и амулет, прошу вас.
— Зачем? Что я буду делать, когда мы пойдем на задания? Стоять в стороне и мешаться тебе? — усмехнулся я. — Я лучше пойду, найду нормальную работу, а ты иди, получай славу, зарабатывай золото… глядишь, еще и сама станешь Владыкой тьмы!
— П… прекратите, хозяин! — Лифхель вдруг взяла, и силой надела мне амулет на шею. — Это вам, вам, а не кому-либо еще, суждено стать Владыкой! Пускай, вы и не сможете качаться, но ведь у вас есть и другие качества, которые могут помочь!
— И какие?
— Ну… я думаю, что…
Я вздохнул, и поднявшись с травы, отряхнул штаны, и поглядел на эльфийку. Да уж, милашка что надо, как не крути! И если так подумать, то вот, одна рабыня у меня уже есть, так что возможно, моя судьба частично свершится. Если уже не свершилась…
Хмыкнув, я выхватил из руки Лиф удостоверение того, что я являюсь искателем приключений, и убрав его в карман джинс, потрепал эльфийку по волосам.
— Прости, что накричал на тебя! Это была лишь временная слабость, и я постараюсь, чтобы такого не повторилось. Если уж ты, верховный архимаг, считаешь, что я могу стать Владыкой тьмы, то… — я пафосно обернулся лицом к закату, и сжал правый кулак. — Захватим этот мир вместе, и убьем каждого, кто встанет на нашем пути!
Однако, сказать это было легче, чем начать действовать. Ведь когда мы решили вернуться в город, нас просто не пустили из-за того, что после заката, по законам королевства, ворота должны быть закрыты до рассвета. И нам ничего не оставалось, кроме как вернуться к реке, где эльфийка показала магию, разожгла костер, возле которого, мы и провели ночь. Почти не спавши, и оба голодные, мы с трудом досидели до утра, и когда ворота открылись, бросились бегом в ближайшую таверну, но…
… денег у нас не было!
— Неудачи словно преследуют меня, блин, — проворчал я, когда мы вошли в Гильдию, и подошли к доске заданий. Видимо, за вчерашний вечер, слух о том, что в городе объявились два новичка — слабак и могучая эльфийка — успел распространиться, так как с нас, искатели приключений не сводили глаз. Как и стражник, что стоял у стойки, и следил за мной… подозрительно как-то, нет?
Но все раскрылось, когда он, наконец, подошел ко мне.
— Эй, я так понимаю, это ты ийтмуловец, что вчера зарегистрировался в Гильдии? — я кивнул, уже сразу готовясь к чему-нибудь плохому. — А это, я так понимаю, твоя рабыня?
— Вроде как. А что, это незаконно?
— Пф, вот теперь я точно убеждаюсь, что ты ийтмуловец, — хмыкнул стражник. — Приперся в наше королевство, даже не изучив наших законов! Короче, ты со своей рабыней, постарайтесь не устраивать ничего неприличного на улицах, ясно? У нас хоть и уважают законы других королевств, даже Ийтмула, но за сношения на публике, мои товарищи тебя сразу упекут за решетку!
Стражник похлопал меня по плечу (у них тут принято так, что ли?) а я повернулся к Лифхель, которая стояла с раскрасневшемся лицом, и едва сдерживала смех, зажимая рот рукой.
— Слушай, а теперь расскажи-ка мне поподробнее, про этот Ийтмул, — сквозь зубы прошипел я. — Что это за королевство такое? И почему ты сразу мне не рассказала об этом?
— Простите, хозяин, я забыла… — Лиф несколько раз глубоко вздохнула и выдохнула, и ее наконец, попустило. — Остров-королевство Ийтмул, считается родиной дикарей. С давних времен, когда там было множество племен, воевавших друг с другом, ради женщин и скота, у них было принято заниматься… любовью, у всех на виду, чтобы показать свою мужскую силу. С тех пор ничего не изменилось, хоть племен больше и нет, и ими правит король…
У меня не было слов. Развернувшись, я ударился головой об доску заданий, надеясь, что этот дурацкий кошмар, наконец, закончится. Но ничего не изменилось, кроме боли во лбу, и этот чертов мир, остался на месте. Как и Лифхель, которая молча смотрела на меня, хлопая ресницами… Интересно, сколько еще раз мне придется пожалеть о том, что я покончил с собой? И сколько еще унижений мне придется терпеть?