– Ты хоть дверь-то закрыла? – спросил я, усмехаясь, даже не оборачиваясь, так как прекрасно знал, кто мог открыть дверь, которая была закрыта на засов. Ага, это была одна такая рыжая эльфийка, ведь только она могла телекинетически передвигать щеколды и другие небольшие предметы. Мог еще, конечно, Владыка, но он два дня назад покинул город по каким-то своим делам, которые, как он сказал, меня не касаются, хотя совсем недавно обещал, что будет брать меня с собой на важные политические встречи, чтобы я хоть чему-то учился… Да и на кой хер Владыке, будь он в поместье, врываться в душевую, которая закрыта, особенно если учесть, что он в курсе, что я по утрам выполняю тренировки?!
– Закрыла, хозяин, – хихикнула Лифхель. Развернувшись, я посмотрел в ее широко раскрытые глаза, в которых читалось просто нереальное обожание. Все-таки, никак я не мог понять, почему Лиф влюбилась в меня… Ведь если так подумать, человек я довольно-таки черствый, глуповатый, бессовестный, к тому же, с момента попадания в Торунвиль слишком часто стал употреблять спиртное, из-за чего и сама Лиф и остальные мои жены стали напиваться, хотя до этого, как они мне как-то рассказывали, они если и пили, то не настолько сильно, что просыпались, не помня, что было вчера.
К тому же, в последнее время, я стал вести себя как полный мудак – убил много, по идее-то, невинных людей, вроде тех стражей в поместье Аркстара, городских стражников, искателей приключений, а ведь они просто выполняли свою работу. А что уж говорить про простых граждан Акер-Лашера, которых убило или покалечило «ядреным ударов» Лифхель… Сколько их было? Сто, двести, а может быть и тысяча, ведь заклинание охватило почти половину города! И сколько среди них было детей, стариков, женщин, простых работяг, которые в тот момент и не подозревали ни о чем, а просто делали свою работу?
– Х-хозяин? – неуверенно спросила Лиф, с которой мы уже несколько минут, почти не двигаясь, стояли под струями душа. – С вами все в порядке?
Я не знал, как ответить эльфийке, что со мной все совсем, совсем не в порядке. Я только сейчас начал осознавать, какую херню творил в последнее время. Убил Йеремию, просто потому что он пялился на мою Лиф, и назвал подкаблучником… Напал и убил Аркстара, разрешив Юну и Лиф заняться его женой… а еще мы вместе с ними, а потом с Джейн и Силари поубивали кучу народу, которые просто выполняли свою работу, зарабатывали деньги, чтобы иметь возможность прокормить себя и своих жен и детей… да еще и этот взрыв…
Я ведь мог остановить Лифхель, ведь я знал, какое именно заклинание она читает, но вместо этого, просто стоял рядом с ней, на пороге Избушки! А насчет Аркстара… я мог бы написать Владыке или Ивлене, что этот ублюдок сделал и хотел еще сделать с Силари и Юном, и сейчас я был просто уверен, что они бы помогли решить с ним проблему! Но как повел себя я? Как обычный мудак! Ладно Лиф, она не контролирует себя с тем, что связано со мной, а на девчонок и Юна таким образом повлияло стирание памяти, из-за чего они стали менее эмоциональными, но я-то…
– Хозяин, что с вами? – спросила эльфийка, видимо из-за того, что мое тело начало сотрясаться. Поняв теперь, что я творил, мне стало плохо… я еле сдерживался, чтобы не зарыдать, как последний слабак.
– Лифхель… ты можешь… можешь сделать мне одолжение? – спросил я, поглаживая Лиф по ее мокрым волосам. Слова давались мне с трудом, если честно.
– Одолжение? Какое?
– Не позволяй мне больше убивать тех, кто ни в чем не виновен… стражников, искателей приключений… и сама больше никогда – никогда, слышишь?! – не используй «ядреный удар», особенно в направлений городов!
– Х-хорошо, хозяин…
– Лиф… мы с вами убили кучу ни в чем неповинных людей… а я, прикинь, осознал это только сейчас… блин, как же мне теперь тяжело на душе стало…
Не буду утаивать, но все-же, я не смог сдержаться, и как последняя тряпка, разрыдался на плече эльфийки, под теплыми душевыми струями, которые тут же стали смывать мои слезы. Какой позор, блин… По крайней мере, с Лифхель я мог спокойно выражать свои чувства, ведь она даже поддерживала меня, говоря, что и сама начинает понимать, какую глупость мы все совершили. Точнее, даже не глупость, а намного хуже…
Когда мы, наконец, покинули душевую, и пришли в столовую, то я увидел, что остальные члены семьи (кроме Владыки) уже давно приступили к завтраку, и часть тарелок уже были почти пусты. Если честно, когда я взглянул на тарелки с едой, я понял, что совсем не хочу есть. Никакого аппетита не было… тяжко было на душе, ой как тяжко… можно даже сказать, что в душевой, вернулся настоящий «я», который был потерян с момента второй смерти.