— Письмо к женщине.
— Что происходит? — потянувшись толкнул меня в плечо Илюха, сидевший на четвертой парте центрального ряда.
Мне оставалось только плечами пожать. Похоже Серый и впрямь не тот Серый. Блин! Это что сейчас как с Электроником будет? Успел подумать я, и Серега показал всем «Электроника».
Мало того, что Пудов заговорил. Он читал стихи! По памяти читал! Не просто бубнил, а с выражением! Более того, даже натурально что-то изображал! Передо мной стоял не Сергей Пудов, а Сергей Есенин, что подзагуляв вернулся к жене, и держась за классную доску, дабы не свалиться во хмелю, объяснялся. Я видел всю картину, в красках! Весь сюжет, и подвальную наливайку, и спивавшегося поэта…. Это было потрясающе!
— Что ты с ним сделал, Мося? — спросила меня моя новая соседка по парте.
— Я тут причем? — не понял я ее логики.
— Вот это нихуя себе! — выразил общее мнение простыми словами Артемон.
— Артемский! Выйди вон! — не потерпела подобного учитель литературы и русского.
Честно говоря, то же хотелось сказать нечто матерно-восторженное. Прозвенел звонок, поскольку большую часть урока мы убили на новую схему рассадки, то пролетел он быстро. Артемского можно было и не выгонять, все равно урок закончился. Да он и не стал бы переживать о таком. Я наверное, то же. Нафиг я вообще хожу в школу?
— Тебе пять. — вернулась классная к Сереге.
— За четверть? — уточнил Илья Хромов и весь класс замер в тишине ожидая ответа.
Первый шок был столь велик, что нам всем реально казалось Пудову можно влепить пять и за четверть, а может и за год. Хотя позднее я подумал, ведь он прочитал всего один стих хоть и хорошо.
— Я подумаю над этим, — подзависнув, кивнула Татьяна, видимо у нее в голове мысли были схожи с моими.
Был у нас и урок физики. Физичка было хотела нас рассадить по-своему, но посмотрев на принесенную схему, согласилась пока оставить согласно ей. Схему размножал Знаев, своим хореографическим подчерком переписывая порядок парт и фамилий с листка на листок. Эдакий ксерокс, из девятого «В». Естественно Знаева попытались «попросить» изменить схему, о чем чудило тут же сообщил классной. Конечно пара ребят пообещала тому веселую жизнь. Ладно Знайкины проблемы меня не касаются, сам дурак.
Эх, а в моем сне физичка пересадила меня на первую парту, с которой мне открывался шикарный вид на ее ноги. Впрочем, теперь у меня есть ноги соседки.
— Мося. — шепнула мне соседка.
— М? — обратил я на нее внимание.
— Ты куда уставился? — прошептала она завораживающе.
— Никуда. — мгновенно уткнулся я в учебник.
Добросовестно пытался понять новую тему. Но, во-первых, были постоянные отсылки к ранее изученным темам, правилам, формулам. Изучены они конечно были кем угодно, но не мной. Ну а во-вторых, мои мысли постоянно улетали к чьим-нибудь ногам или иным частям тела. Выходившая к доске Большая Аня вообще протерлась об меня своим огромным бедром, пока выходила, едва не рухнув прямо ко мне на коленки, от того что я не выдержал такого напора. Сделала вид что споткнулась. Таня с Аней обменялись взглядами-молниями. Что бы все это значило? Поймите меня правильно, хочется конечно верить, что вдруг я стал мистер неотразимость, но мозг ищет подвох.
— Слушай, а ты правда стихи сочиняешь? — спросила меня Таня.
Вот же дела! Как это сюда-то просочилось?! К добру это или нет? Так и не стал ничего отвечать. Ну и самая пока что большая неприятность случилась далее. На первом же уроке нового предмета — Черчения. Выяснилось, что я абсолютно не могу чертить. Некоторое время она конечно пыталась что объяснять, но я не понимал.
— Не пытайся рисовать! — орала старая карга.
— Да чего вы орете то? — резонно спросил я.
— Что?! Да как ты разговариваешь с учителем?! Что это за орете?! — орала она.
— Я просто пытаюсь нарисовать эту фиговину.
— Не надо рисовать! Надо чертить! — надрывалась та.
— Я хорошо слышу, я просто чертить не умею. — не удержался я от подначки.
— Выйди вон немедленно!
— За что?! — искренне не понял я.
— Дневник! Дневник мне немедленно! Сначала дневник потом вон!
— Вы когда-нибудь разговариваете обычным тоном? — оглядывался я на одноклассников в поиске поддержки.
Как ни странно, в каждой бочке затычка — Илья, предпочел держать свой рот на замке и забегая вперед делал так каждый чертов урок чертового черчения.