И ее характер стал постепенно меняться. Одновременно с характером в лучшую сторону поменялась и внешность. Нет, красавицей вроде Дианы, поступившей к тому времени в театральный и пошедшей по маминой тропе под громкой фамилией Белозёрская, Оля к своим тринадцати годам так и не стала. И большого интереса со стороны родителей не вызывала, саму себя ощущая ухудшенной версией сестры.
У Дианы десятки грамот — с конкурсов красоты, соревнований по танцам и олимпиад. Оле дух соперничества совсем не присущ.
У Дианы школа окончена с золотой медалью. Оля тоже неплохо учится.
У Дианы стихотворения признанный и титулованный столичный поэт заценил. Оля свою комнату баллончиком разрисовала — дизайн, говорит.
У Дианы большой драматический талант и блестящее будущее. Оле нужна надежная профессия для тех, кто не хватает звезд с неба.
Все это оборвалось, когда Оля училась в седьмом классе.
На осенние каникулы она традиционно уехала в Ирпень. Родители — выкроили время для совместной поездки за границу. А Диана — в отсутствие родственников устроила вечеринку у них на даче.
Сошлись они в одной точке — под палатой интенсивной терапии, где Диана, обтыканная катетерами, лежала с ожогами ног и спины четвертой степени, термическим шоком и ожоговой болезнью. И никто не давал гарантий, что она выживет. Так закончилась та вечеринка — дом почти выгорел. Диана — тоже.
И именно тогда, сходя с ума от горя, родители снова вспомнили, что у них есть еще и Оля. И Оля — никак не может их разочаровать. Она ведь умница. Тихая, спокойная умница.
Вот только в ту пору тихая, спокойная умница определилась с профессией. В тринадцать лет Оля Надёжкина точно знала, что хочет работать спасателем. Сначала спасателем — потом пожарным следователем.
Куклы отставлены в сторону. Учебники взяты в руки. Гантельки — тоже. Оля записалась в спортивную секцию. Сначала на легкую атлетику, позднее — на тхэквондо. И уяснила для себя главное — для того, чтобы добиться результатов там, где ей нужно, она обязана быть лучшей в том, что делает.
И все постепенно налаживалось. Диана шла на поправку — пересаженная кожа приживалась. Она вернулась домой. Семейство, продолжая кудахтать над ней, входило если не в привычное жизненное русло, то, во всяком случае, прекращало жить в состоянии постоянной истерии. И это кудахтанье — стало отправной точкой в том, что позднее Дианой было охарактеризовано как «они душат меня своей заботой».
А у Оли в последующие четыре года наступил период почти гармонии в отношениях и с матерью, и с отцом. С Дианой они по-прежнему не были близки, но Оля впервые приобщилась к необходимости опекать ее и баловать. Это объединяло их троих до Олиных семнадцати лет, когда она получила коричневый пояс по тхэквондо, школьный аттестат с отличием и объявила о своем намерении поступать в харьковский университет гражданской защиты.
Вот тогда все и покатилось к чертям.
Итог двадцати двух лет жизни — собственная мать стоит здесь, совсем рядом и не-по-ни-ма-ет.
Оля медленно отстранилась и повернулась к закипевшему чайнику. Насыпала заварку в чашку, залила кипятком.
— Твой чай, — мягко сказала она. — А со мной все в порядке. Подумаешь, коленку ушибла. Не перелом же.
Мать непонимающе воззрилась на чашку, потом на дочь, словно та была инопланетянкой и совершенно не понимала земного языка.
— Я не про твою коленку сейчас говорю, — попыталась она снова объяснить несмышленышу, по странной случайности оказавшемуся родным ребенком. — Я говорю о твоем будущем. Твоей жизни. Я все еще не теряю надежды, что смогу донести до тебя…
— Моя основная задача сейчас — это донести до тебя чай, — улыбнулась Оля, перебивая ее. — Если не трудно — возьми сама. А с будущим у меня все более чем определенно. Сдам сессию, уйду на практику, напишу диплом. Вернусь в родную часть дипломированным специалистом.
— Рада за твою часть! — не сдержавшись, в сердцах сказала Влада. — В общем, как знаешь. Дом я все равно продам. Квартиру тебе купим. А дальше можешь по-прежнему обижаться! Мы с отцом делаем все, что в наших силах, тебе же нет до этого никакого дела.
— Когда продашь? — чуть более хрипло, чем ей самой хотелось бы, спросила Оля.
Мать подошла к столу, забрала чай и помешала ложечкой. Привычка неискоренимая, несмотря на то, что она давно отказалась от сахара. Потом посмотрела на дочь и уже без лишних эмоций проговорила: