— Марья, впусти, — шикнул ей какой-то таинственный голос. — Не узнаешь? Я почти обижен.
Кот скользнул внутрь, когда она приоткрыла створки окна, пушистый, красивый; медвяный, с густым подшерстком, как у волка или дворового пса, с дивными янтарными глазами, похожими на расплавленное золото. Он не мурлыкал, как другие коты, не ластился к протянутой руке Марьи, а сел и чинно обвил хвост вокруг лап. Как он вообще забрался — земля темнела далеко, внизу гневно брехала дворовая собака, потом раздался взвизг — видно, от чьего-то пинка; все стихло…
— Вольга? — изумилась Марья, глядя на чудесного зверька. Она даже позабыла, что недавно они едва не разругались, так обрадовалась другу Кощея. — Ни за что бы не узнала, если бы не глаза!
— Да я это, я… Не обернусь, чтобы тебя ни в чем не заподозрили, — мурлыкнул Вольга. — Как бы это было ужасно, если бы в твоих покоях, моя королевна, оказался какой-то проходимец. Я хотел сказать, что навещал Кощея вчера, до того, как вы подъехали к Китежу, — его голос стал серьезнее. — Он пытался быть стойким. Он… храбрый человек. Но ему нужна наша помощь.
— Я знаю! — воскликнула Марья. — Ты не знаешь, где его держат? Мне никто ничего не говорит, это так сложно, так мучительно! Как будто мне смолой залили уши. Не могу понять… Кощей рассказывал, в Китеже есть подземелье… Но откуда он это знал и где бы его найти? — задумалась она.
— Известно где, внизу, — проворчал Вольга. — А сплетничать за спиной у него я не стану, как базарная баба. Вот что я узнал: княжича Ивана прятали где-то под Китежом… В смысле — в деревне поблизости. Ты наверняка почувствовала, что их защита куда шире, достает до окрестных сел. Так вот где-то там княжич Иван и остался в безопасности…
— Быть не может! — изумилась Марья. — Я понимаю еще, что он не был в бою, он важен для Китежа, его бы не отпустили в сечу, где ему случайно волкодлак может голову откусить, но для чего прятать его, как дитя?.. Это чушь какая-то, Вольга!
Он прищурился — не нравилось, когда с ним спорят. Но Марья так часто кивала отцу и всем, кто ее окружал, что захотелось поскандалить с ним просто так, для удовольствия. Хотя говорить с котом было… странно.
— Я в своих соглядатаях не сомневаюсь. Там он. Это навело меня на интересные мысли: что, если руководит всем не княжич Иван, а кто-то другой? Не отец его, — опередил размышления Марьи Вольга, — он болен, и дело серьезное, если об этом знают даже в городе.
Она задумалась, рассеянно глядя в окно, на маковки храма, вырисовывающиеся в свете звезд.
— О нем молятся в церкви, — вспомнила Марья, уловив смутное видение из зыби. — Тогда за войной могут стоять… церковники? Служители Белобога? Отец Михаил не показался мне странным, — прибавила она, — но он внимательно на меня смотрел — хотя мне кажется, это не удивительно, я единственная выбралась из Лихолесья, а любопытство — не грех.
— Присмотрись завтра к Ивану, что он за человек, — попросил Вольга. — Нам нужно знать, против чего бороться. Если он не воин, если полностью в руках церковников, желающих сохранить видимость княжеской власти, мы сможем использовать его в своих целях. Переманить, не знаю. Подкупить.
— Кощей никогда на это не согласится, он хочет его убить, — покачала головой Марья. — И я тоже!
— Иногда нужно поступиться, чтобы спасти нечто большее. Помни, что от нас зависят не только наши собственные жизни, но и все те, кто выбрал Кощея царем и служил ему. Им нужны защитники, — сурово проговорил Вольга. — И если отказаться от мести значит прийти к миру — что ж, я бы долго не сомневался. Платить можно не одной кровью.
Он рассуждал как-то иначе, не как шутливо-беззаботный Вольга, которого Марья знала, и она наконец-то поняла, почему Кощей так ценит мудрые советы побратима, в которые она прежде не верила.
— Все гадание по воде… С местью мы решим после. Если это Иван устроил войну и хочет скорее перенять власть, ему нужно укрепиться, — рассуждал Вольга. — Наследник. Поэтому-то свадьбу так быстро устраивают. Это останавливает меня от предположений, что дело в церкви.
Марья поморщилась и помотала головой. Это волновало ее так же, как и мысли о муже, не давало спокойно находиться в Китеж-граде — размышления о свадьбе, от которых ей становилось как-то горько и противно. Кощею она не жаловалась, гордая, но тут вырвалось невольно:
— Я не стану делить с ним ложе, Вольга! Ни за что.
Ее пугала и вероятность зачать ребенка от этого человека, и вообще — терпеть его касания. Она надеялась, что до свадьбы не дойдет, перед ней предстояло совершить еще множество церемоний, и Марья рассчитывала, что торжества растянутся на целый месяц…
— Пусть Любава приготовит для него сонное зелье, поднесет с вином, она мастерица, — подсказал Вольга. — Проснется, ничего не вспомнит. А ты смотри постыдливее… Главное, чтобы твое пребывание здесь не затянулось, иначе могут решить, будто ты бесплодна, а в таком случае разговор короток… А у вас с Ванькой никогда?..
— Он же почти мертвец, какие дети… — вздохнула Марья. — И что бы это поменяло?
— Почти, — мявкнул Вольга, взмахнув хвостом. — Не бери в голову, это я сам пытаюсь понять, сколько в нем осталось людского и сколько он перетерпит в китежском плену. Должно быть, ему тут даже пола и стен больно касаться. Понимаешь, здоровому обычному человеку эта живая вода — ничто, как мертвому припарки.
Даже стыдно было, что, пока Кощея мучают где-то внизу, она способна думать о такой глупости — о том, как ей мерзко выходить замуж за кого-то другого! Марья постаралась выбросить это из головы до поры до времени.
— Я подумала, если этот отец Михаил, который сегодня меня отмаливал, духовник княжича, может, он хочет его выдвинуть искренне? — спросила Марья. — Он же должен с младенчества Ивана знать, правда? Я попробую поговорить с ним. Никто не удивится, если та, кто вернулась из такого темного места, захочет обратиться за помощью к Белобогу.
— Хорошая мысль, — одобрил Вольга. — Но будь… осторожнее. Жрецы умеют понимать людей. Услышишь столько покаяний — хоть что-то да поймешь в человеческой душе. Он может нас раскрыть.
— Я смогу обмануть.
Вольга усмехнулся — конечно, он долгие годы учился проводить людей. У Кощея были сотни историй о побратиме, в большинство из которых Марья не верила, но их было забавно слушать порой.
— Почему ты пришел, Вольга?
— Не знаю, — признался он. — Захотел и пришел.
Это все было пустое: никто не отважился бы преодолеть путь от Лихолесья без цели.
Он рассказал, что нечисть, не готовая драться, отступила от Лихолесья, укрылась в Казани, пользуясь недавним соглашением Кощея с тамошним ханом, а волкодлаки и лесные создания сдерживают Китеж у леса… Взволновавшись, Марья подумала, что полагаться на ордынцев — ошибка, но Вольга выглядел уверенно (насколько так можно сказать о коте), он смог унять ее подозрения.
— Спасибо, что не оставил нас, — прошептала Марья, протянула руку и, сомневаясь, погладила кота по мягкой гибкой спине.
— Ваня хотел, чтобы я следил за тобой, будто нянька, но Лихолесье нуждается во мне, — объяснил Вольга, явно стараясь не звучать так, словно оправдывается. — Буду навещать иногда да подсказывать. Ты ищи ответы…
Марья кивнула. Хотя она не знала, с чего начать, никак не могла нащупать кончик нитки, чтобы распутывать пухлый шерстяной клубок загадок, она подумала, что должна постараться изо всех сил.
— Ты никогда не слышал про князя Василия Черниговского? — спросила Марья, нашарившая след. Вольга задумчиво наклонил голову набок и подергал подвижными кошачьими ушами. — Мне кажется, он нечисть… Или нечто подобное. Создание Чернобога. А может, он проклят?
— Нечисти не выжить на земле Белобога… — протянул Вольга. — Даже если он приспособился и привык к мучению, как твоя маленькая ведьма пытается, жрецы Белого бога вздернут его на кресте. Они не терпят ничего, что таит тьму.