— А я молчу, видишь? — тихо сказал алкаш. — Принципиально.
— Василий!
— Чего? — крикнул в ответ алкаш.
— Ничего! — ответила женщина. Хлопнула форточка.
— Видишь, — сказал алкаш Васину. — Воспитал. — Он поднялся. — И ты сам не ходи… пускай зовет. Воспитывай.
Жена при виде вошедшего в дверь Васина бросила телефонную трубку. На лице ее было написано явное облегчение.
— Паша, слава Богу! — сказал она. — Я уж не знала, что и думать.
Васин снял мокрый плащ, повесил его.
— Я пришел, — сообщил он.
— Ну и хорошо… Ты промок? — она посмотрела на плащ.
— Все мы не без недостатков, — мирно сказал Васин.
Он прошел на кухню, открыл хлебницу, достал батон.
— Павел, — сказала жена от двери на кухню, — она пришла туда за мужем, — ты только не переживай. Они ушли.
— Кто? — Васин застыл с поднятым ножом — собирался разрезать батон.
— Ребята. Взяли Машеньку и уехали.
— Чепуха, — сказал Васин, не выпуская батона, прошел в комнату к детям, открыл дверь.
Там было пусто. Доска с проектом исчезла. И магнитофон. И на обоях — почему-то сразу бросалось в глаза — светлые прямоугольники от картинок и фотографий, что раньше висели там.
На полу валялась фотография Васина.
В длинном коридоре коммунальной квартиры зазвонил телефон. Небритый сонный человек в тренировочном костюме взял трубку.
— Людмилу попрошу, — сказал Васин.
— А вы попозже позвонить не могли? — спросил мужчина. Он положил трубку, ткнул кулаком в соседнюю дверь.
— Люся, тебя.
Люся разбирала привезенные вещи. Машенька спала на раскладушке.
— Господи, и здесь покоя нет, — сказала Люся Гере. — Сам с ним разбирайся.
Гера взял трубку.
— Да? — спросил он.
— Гера?
— Я, батя.
— Я просил Люсю.
— Люсь, он с тобой хочет поговорить.
— Скажи ему, что мы не вернемся.
— Она занята, батя, — сказал Гера.
— А я сказал: позови! — настаивал Васин.
— Сегодня уж пускай там переночуют. Нечего ребенка ночью туда-сюда возить. Она и так травмирована, — сказала жена.
Васин кивнул.
— Добрый вечер, товарищ Васин. Чем обязана? — спросила невестка.
Васин вздохнул. Но сдержался.
— Люся, — сказал он, — утром вы можете вернуться. Но, разумеется, при условии, что ты кое в чем пересмотришь свой моральный кодекс.
— Да?
— Да. Но это категорическое условие.
— Дорогой товарищ Васин, мы не вернемся, пока вы сами не пересмотрите свой кодекс. С нашим все в порядке.
— В порядке? А мой магнитофон ты сознательно украла или по рассеянности с собой прихватила?
— Ах, вот вы о чем? Товарищ Васин, это вы по рассеянности забыли, эту бандуру вы подарили на день рождения своей внучке. Так что, если скучаете без музыки, купите себе новый. И проверьте, все ли вилки у вас целы.
И Люся бросила трубку.
— Зачем тебе вдруг понадобился этот магнитофон? — нервно спросила жена.
— Зачем?.. А затем, чтобы записать, как ты храпишь!
— Я?..
Васин решительно отправился в спальню, сгреб одеяло и подушку.
— Тридцать лет терпел. Хватит!
Он понес постельное белье в столовую.
— Павел…
Васин остановился.
— Последний алкаш! Последняя собака имеет право на сочувствие… на гуманное отношение. За что? За что вы так меня ненавидите? Я тебе никогда не изменял. Я тебе деньги до копейки отдаю, я вам жизнь посвятил.
— Павел, о чем ты?
— Только не начинай рассказывать, что я не хожу с тобой с консерваторию, и что я толстый и лысый, и тебе стыдно показываться со мной на людях. Помолчи. Я тоже живой человек.
— Павел, ну что ты несешь? У меня даже в мыслях…
— Извини, мне рано вставать. Спокойной ночи и приятных сновидений.
Он захлопнул за собой дверь и, сняв только мокрые ботинки, улегся на диван, натянул на себя одеяло и начал жевать батон, который так и не выпустил из рук.
Тут дверь приоткрылась. Показалась жена. Но Васин сделал вид, что ее не видит.
— Паша. — Она подошла к дивану, наклонилась над ним. Потрогала лоб.
Васин отвернулся.
— Может, ты захворал, хомячок? Тебе плохо, маленький?
Васин обернулся к жене. Поглядел на нее, не переставая жевать. Посмотрел внимательно. Так, что жена замолчала.
— Зачем? — спросил он. И после паузы. — Зачем в твоем возрасте штукатурить физиономию? Кого ты хочешь этим обольстить? Мымра!
Жена выпрямилась, прижала руки к сердцу.