Травкин кивнул.
Зазвонил телефон. Иванов снял трубку, послушав, сказал:
— Большое спасибо… Я слышал…
Он положил трубку и тотчас же звонок раздался снова.
— Да?.. Да! Я слышал… Спасибо…
Люба и дети слушали, как Иван Сергеевич рассказывает о своей жизни.
— Детство свое я провел в Верхних Ямках. Я очень любил рыбную ловлю. Когда мне было двенадцать лет я поймал сома, — он посмотрел на Безродного, — на сорок килограмм…
В квартире Ивана Сергеевича раздался звонок. Люба запахнула халат и пошла открывать. За дверью стоял широкоплечий человек с окладистой рыжей бородой, чем-то напоминающий Малюту Скуратова.
— Вы супруга гражданина Травкина? — спросил он, пристально глядя на Любу глазами фанатика. — У меня к вам дело.
— Заходите… — неуверенно пригласила Люба.
— Там есть кто? — человек кивнул в сторону комнаты.
— Дети, а что вам надо? — спросила Люба.
— Тогда удобнее здесь… Я из краеведческого музея. Вы бывали в нашем музее?
— Нет.
— Напрасно, — с осуждением сказал мужчина. — У нас великолепная экспозиция. Все, представляющее научный и исторический интерес, собранное в нашей области, хранится в музее. Так вот, мы хотели бы приобрести череп вашего супруга… За наличный расчет, разумеется. Как вы на это смотрите?
— Что?! — Люба в ужасе прижала к щекам руки. — Череп. Ну, или, в крайнем случае, челюсть.
— Что?
— Шестьдесят рублей, — рыжебородый полез в портфель.
— Он же живой — крикнула Люба.
— Все мы — гости на этой планете, — криво усмехнулся рыжебородый.
— Вон! — крикнула Люба и сильно пихнула представителя краеведческого музея в грудь.
— Что ж, — равнодушно сказал рыжебородый, поворачиваясь к дверям. — Придется войти в контакт с прямым обладателем.
Люба захлопнула дверь.
Доктор и его пациент вышли из самолета во Внуково. Серебристые гиганты ползли к вокзалу со всех сторон. Стеклянное здание просматривалось насквозь.
— Минутку! — сказал Аркадий Борисович Травкину. — Я только позвоню одному институтскому приятелю. — И скрылся в переговорной кабине. Иван Сергеевич сел на докторский чемоданчик и прижал кепку к щеке.
— У вас болит зуб (англ.)? — к Травкину подошла огромная негритянка в короткой цветастой юбке.
— Не понимаю, — сказал Травкин и постучал к доктору.
— Да? — высунулся Аркадий Борисович, рукой зажимая трубку, и ответил за Травкина:
— Да, очень (англ.).
— Переведите, что я ему очень сочувствую. У меня — тоже… (англ.) — негритянка взялась за щеку.
— Она говорит, — перевел доктор Травкину, — что у нее тоже болит зуб.
— Спасибо, — вздохнул Травкин.
— Спасибо (англ.), — сказал Аркадий Борисович негритянке и скрылся в кабине.
Она ушла, ласково помахав Травкину рукой.
— Т-так, — многозначительно сказал кто-то позади. — П-понятно.
Иван Сергеевич оглянулся и увидел Прохорова.
— Здорово! — сказал Травкин и несколько даже обрадовался встрече со знакомым человеком. — Ты как сюда попал?
— Я т-тебя еще в-выведу на чистую в-воду! — сказал Прохоров и прислушался к тому, что говорил в телефонной будке Аркадий Борисович.
— … да, Верочка… конечно… Бегу!
— П-понятно! — еще раз сказал Прохоров и исчез в толпе.
Иван Сергеевич лежал, засунув голову в подушку, в двухместном номере гостиницы. Больше никого в номере не было. За окном виднелись шпили высотных зданий и вспыхивала реклама.
В номер вошел парень, загорелый, широкоплечий. Скучающей походкой, засунув руки в карманы, он несколько раз прошелся по номеру, поглядел в окно. Потом остановился возле Травкина:
— Друг, а это, между прочим, моя койка.
— Простите, пожалуйста, я не знал, — сказал Травкин и перелез на соседнюю кровать.
— Травкин! — узнав соседа, обрадовался парень. — А я только что телеграмму твоему директору послал, насчет восемнадцати градусов…
— Процентов, — поправил Иван Сергеевич.
— Не важно, разберутся… Миша! — парень протянул руку.
Иван Сергеевич пожал ее.
— Ты что приехал? — спросил Миша, усаживаясь на кровать напротив Травкина.
— На исследование, — объяснил Иван Сергеевич. — Изучать меня будут.
— Вот чайники, — беззлобно сказал Миша.
— Это ты напрасно, — немножко обиделся Травкин. — Все-таки уникальный случай…
— Вообще-то, конечно, — сказал Миша покладисто. — А я — водолаз. Мы тут из Москвы-реки старую бомбу поднимали… Слушай, дядя Ваня, а та девушка замужняя?
— Какая девушка?