— Покупаешь?! — спросил Васин.
— Ваныч, опомнись. Сдался ты мне, чтобы тебя покупать. Это же Владимира Николаевича распоряжение, с ним и воюй, коли ты у нас такой храбрый.
— Врешь!
— Я только оттуда. Сунулся на свою голову… Знаешь, что он мне сказал? Он сказал, что, если я не могу решить такой ясный вопрос на месте, то я не соответствую своему месту. При всех. Завгар вот так, как ты, стоял.
— Ну ладно! Проверим, как он соответствует своему? — с угрозой сказал Васин и пошел.
— Ваныч, не дури! Ваныч, не суйся сейчас к нему…
Дверь захлопнулась.
Сорокин посмотрел на телефон, вздохнул, нажал кнопку селектора и спросил:
— Рая, совсем голову заморочили… Какой мой домашний телефон?
Спускаясь почти бегом по лестнице, Васин увидел, что в дверь вошел Бобылев. При виде несущегося начальника он вжался в стенку, стараясь стать незаметным.
— Бобылев! — грозно позвал его Васин.
— Я же в обеденный перерыв, — сказал Бобылев. — Практически не опоздал.
— Пошли, подвезешь меня к Дому культуры.
— Конечно, с удовольствием, — Бобылев шел рядом с Васиным и возбужденно, даже радостно, говорил: — А я решил, съезжу в обед, возьму бампер. Приехал, а ключа нет. Ключ я в плаще забыл. А в любой момент могут приехать со сносом, жалко бампер. Пал Ваныч, наденьте плащ, холодно.
Васин не ответил.
Они уже вышли на улицу, и Васин направился к «Запорожцу»… но тут к подъезду подкатил другой «Запорожец», инвалидный. Из него вышел хромой пожилой человек.
— Пашка! — грозно окликнул он Васина.
— Федя? — увидел его Васин. — И не проси. Ничем не могу помочь.
— А я тебя, хомяк, не просить пришел. Ты чего это отцу сказал? Когда я у тебя мыло крал?
— Я спешу, Федя. Потом заходи как-нибудь.
— Нет, ты сначала ответь — когда?
— Забыл? Ладно, напомню. В Берсеневке, утром у меня мыло пропало. А вечером ты бутылку самогонки принес. Вспомни теперь?
— Какая бутылка? — Федор нахмурился, потом вспомнил. — Так бутылку мне Маня дала.
— И за что она тебе дала?
— Значит, за мыло? За краденое? И ты, гад, тридцать лет таил?
— Тогда я не знал, а когда сегодня увидел твоего папашу, все понял: какой отец, таков и сын.
— Ах, ты… — Федор взял Васина за грудки, потянул к себе.
— Не смей! — крикнул сдавленно Васин.
Федор оттолкнул Васина так, что тот спиной ударился о машину. Презрительно сплюнул ему под ноги. Пошел.
— Под суд пойдешь, — крикнул Васин. — Ворюга!
Бобылев испуганно глядел на эту сцену из машины.
Когда машина отъехала, Васин сказал, глядя перед собой:
— Вот она, цена дружбы. Как дым…
— Вам не больно?
— Здесь больно, — Васин хлопнул себя по груди. Помолчали.
Васин с большим трудом пристегнулся. Пошарил по карманам, спросил:
— У тебя бумага и ручка есть?
— Есть. Там, на работе… и ключи… все там…
— У «Канцтоваров» останови.
— Тут нет остановки, Пал Ваныч. Вернемся — я вам дам.
— Что ж, по-твоему, я из зала в президиум буду кричать? Останови.
В маленьком магазине худосочный юноша в очках смотрел телевизор.
— Листок бумаги и ручку! — в магазин вбежал Васин.
— Читать умеете? — спросил продавец. — Там написано «С тринадцати до четырнадцати — перерыв».
— Сейчас четырнадцать!
— Телевизор слышите? Вот когда музыка кончится, тогда и будет четырнадцать.
Васин стоял, нетерпеливо барабанил пальцами по прилавку.
Музыка по телевизору кончилась, прозвучали сигналы времени.
— Ручку и лист бумаги! — сказал Васин.
— Сейчас… — юноша выключил телевизор. Не торопясь, выбрал пластинку, поставил на проигрыватель.
— Вы меня обслужите, или нет, в конце концов?
— Обслужу. В порядке очереди. Вон, мальчик еще до перерыва пришел. Мальчик, тебе что?
— Ластик. Нет, вон тот, красненький.
— Пять копеек.
Выбил.
— Так… Вам что?
— Жалобную книгу!
Юноша пожал плечами, достал из-под прилавка жалобную книгу, бросил на прилавок.
Васин стал листать ее.
— Дайте ручку, — сказал Васин, открыв альбом на нужной странице.
— У меня нет ручки.
— А вот они лежат.
— Сначала оплатите товар.
— Опробовать я имею право.
Юноша дал ручку.
Васин писал в книгу.
— Как ваша фамилия? — спросил он.
Юноша отобрал у него ручку, положил на место.
— Опробовали? Теперь оплатите товар.
— Сколько стоит?
— Написано.