И снова стал набирать номер какого-то телефона.
— Проиграл? — спросил Мераб.
— Какого хрена я туда поперся?! Ты когда-нибудь видел, чтоб девять раз подряд черное выпадало?.. Вот оно, еврейское счастье!
— А ты разве еврей?
— А кто же? У меня бабушка еврейка была. Справку показать?
Мераб подошел к окну, выглянул. Под окном ходили двое парней.
— Боря, ты можешь этих парней отвлечь? А я убегу.
— Зачем? Скажи им, что ты не еврей. Они тебя сами отсюда выкинут.
— И меня посадят.
— За что?
— За то, что австрийскую границу с чужим паспортом нарушил.
— Да?..
И вдруг Борис радостно завопил:
— Слушай, как я сразу не сообразил! Так тебя и наши посадят! Переход границы по подложным документам. От трех до пяти лет. Обязательно посадят.
Мераб вдруг яростно ударил кулаком по шкафу.
— Эх, если б я только мог его поймать! Мамой клянусь, больше ничего не хочу! Руки бы ему оторвал!
— Кому?
— Тому, кто первый придумал этот полосатый столбик в землю воткнуть!
— Пятьсот долларов за идею даешь?
— Какую идею?
— Твой брат к кому в Израиль летел?
Вася стоял с биноклем, наблюдая за окном соседнего дома. Девушка в окне высунула язык.
Раздался звонок. Вася открыл дверь. На лестничной площадке перед дверью стоял Якоб с семьей и вещами.
— Вы не улетели? А где сержант? — Вася был удивлен.
— Сволочь он, а не сержант! Больше всех таких ненавижу! — В этот момент Инга действительно люто ненавидела Мераба. — Здесь из себя патриотов строят, а случай подвернется — сразу туда!
В глубине квартиры зазвонил телефон.
Борис стоит в дверях, выглядывая в коридор.
Мераб кричит в трубку:
— Яша, подожди, не ори. Ты меня слушай. Времени нет. Уезжайте в Грузию. И сидите там тихо, никуда не ходите, я через неделю вернусь… Я потом все объясню. Слушай, дай мне адрес Ингиного дяди, который в Тель-Авиве живет.
— Атас! Шульман идет! — Борис махнул Мерабу рукой.
— Ладно. Уже Шульман пришел. Пока! — попрощался Мераб с Якобом.
Таможенный контроль рейса на Израиль в венском аэропорту очень строгий: полицейские, автоматчики. Группа пассажиров стояла в очереди на таможенный контроль. Среди них Мераб и Боря Париж.
— Не нравится мне эта обстановочка! — говорит Борис, поглядывая на овчарок. — Как в колонии строгого режима, а?
— Не знаю, — пожал плечами Мераб. — Не был.
— Ничего. Ты еще молодой. У тебя все впереди.
Мераб дремал, сидя у окна. На табло зажглась надпись: «Не курить. Пристегнуть ремни». Самолет со стуком выпустил шасси.
Сверху спустилась рука и надела ему на голову «ермолку».
— На! С тебя семь шекелей. — Боря опустился в соседнее кресло. Его голову украшала такая же шапочка. Мераб снял ермолку и стал рассматривать.
— Да, пока не забыл. Я тут с одним малым договорился. Он тебе бесплатно обрезание сделает, — с сердечным видом сказал Борис.
— Отстань!
— Тихо, кацо, не дергайся. Ты теперь еще одну границу нарушил. Усек? Надень шапочку и будь примерным иудеем.
Мераб посмотрел на ермолку, тяжело вздохнул и надел ее себе на макушку. Сзади в щель между креслами высунулся бородатый мужчина:
— Я извиняюсь, а эти шапочки они всем дают?
— Нет, только партийным, — отвечает Мераб.
Самолет мягко опустился на бетонную полосу, тель-авивского аэропорта.
Автобус с пассажирами подъехал к зданию аэропорта. Там их встречал представитель эмиграционной службы с визой в руках:
— Господа, всех, кто прибыл с такими же визами, попрошу подняться со мной на 2-й этаж.
Мераб, бородатый мужчина и еще несколько эмигрантов сидели на стульчиках возле двери эмигрантской службы.
По залу, вглядываясь в лица прибывших, шла пожилая женщина. Ее взгляд остановился на бородатом мужчине. Женщина спросила:
— Эмик?
Бородатый встал:
— Лия?
Они обняли друг друга и заплакали.
— Моя сестра, — сказал бородатый Мерабу. — И заплакал еще сильнее.
Дверь комнаты открылась. Оттуда вышел Боря Париж, подошел к Мерабу.
— Поздравь меня. Я — гражданин Израиля. Давай! Мераб встал, подошел к двери и вошел в кабинет.
Женщина повернула к Боре свое мокрое от слез лицо и что-то сказала на иврите.
— Что она говорит? — спросил Борис у бородатого.
— Что ты сказала? — в свою очередь спросил бородатый у сестры.