Услышала, как хлопнула дверь. Лариса появилась в кухне.
— Он схватил игрушку и убежал…
— Какую игрушку? — побледнела Зина.
Олег быстрым шагом шел по улице, сунув руку с гранатой в карман.
— Олег, стой! — крикнула Зина.
Олег даже не оглянулся. Зина догнала, пошла рядом.
— Олег, ты зачем ее взял?! Куда ты идешь?!
— Иди домой.
— Нет, ты скажи, зачем тебе граната? Что ты собираешься с нею делать?!
— А вот сейчас войду в обменный пункт и скажу: «Всем лежать!»
— Дурак, тебя ж застрелят!
— Не застрелят — испугаются.
— Ну достанешь ты эти деньги, тебя ж сразу схватят! До больницы не донесешь!
— К мужу ее пойду! Или пусть квартиру продает! Или взорву все к чертовой матери! — Олег вынул гранату.
— Ну и что? Все равно посадят! Это вымогательство. Пять лет!
— Плевать, пусть хоть расстреливают! Зина схватила Олега за рукав и крикнула:
— Ты трус! Ты слабак!
— Я?!
— Ты! Ты его боишься, вот и ухватился за эту фиговину!
— Я боюсь этого тюфяка?! Я?!
— Боишься!
— Да пропадите вы все пропадом! Ничего я не боюсь! Я свою почку продам!
Олег вырвал руку и швырнул гранату. Граната угодила в мусорный контейнер. Раздался взрыв, и контейнер разнесло в клочья. Олег посмотрел на кольцо от гранаты, оставшееся в его руке.
— Ложись, — устало сказал он.
Зина тут же плюхнулась на асфальт.
Надзиратель отпер одну дверь, прошел по коридору, отпер вторую:
— Чагин, на выход!
У входа в здание остановился милицейский УАЗ. Сержант распахнул заднюю дверцу:
— Выходи.
Из машины вылез Олег. Лицо заросло молодой бородкой, руки за спиной скованы наручниками.
Олег в сопровождении милиционера шел по коридору. На него оглядывались.
Подошли к двери офиса представители Громышева. Милиционер постучал.
— Входите.
Вошли.
За столом собственной персоной сидел Громышев и орал в трубку:
— Что это у тебя такой голос, будто тебя кастрировали?! Волнуешься? — Громышев жестом показал милиционеру, чтобы подождал. — Ну правильно волнуешься, я с тебя не слезу! Точка! — Бросил трубку, сказал милиционеру: — Давай.
Милиционер положил перед ним бумагу. Громышев расписался.
— Ну что, — обратился к Олегу. — Будем пуговицы рвать или разговаривать?
— Разговаривать.
— Сними кандалы с этого каторжника.
Милиционер снял наручники.
— Разрешите позвонить?
— Звони… Садись, Чагин.
Олег сел.
— Что ж ты не сказал, что у тебя такая любовь? — продолжил Громышев. — Зачем столицу-то взрывать?
— Я вам говорил…
— Товарищ капитан, я расписку получил! — сказал милиционер в трубку. — Слушаюсь… Вас просят.
Отдал трубку Громышеву, тот приложил к уху.
— Спасибо, капитан, все в порядке, слово есть слово. Все получите, как записано в контракте…
Положил трубку, сказал милиционеру:
— Ты свободен.
Милиционер вышел.
— Дорого ж ты нам обходишься. — Громышев начал накручивать номер. — Материальный ущерб, штраф, плюс невыгодный контракт на поставку горючки. Тебе повезло, что рыженькая твоя, родственница, меня здесь случайно застала. Молодец, цепкая. Але! Фрумкина дайте! Так найдите!..
— Зосима Петрович, у меня большая беда, — начал было Олег.
— Да знаю я твою беду. Прооперировали твою ненаглядную, здесь в отечестве, нашелся наш хирург, молодой, но талантливый, можем, когда захотим… Але! Фрумкин!
Олег заплакал:
— Зосима Петрович! Правда?! — Бросился к начальнику. — Родной ты мой…
Прижал к себе голову Громышева.
— Но-но-но… Але! Фрумкин?.. Чагин, мне-то за что, я, что ли, ее резал?! Отстань! Фрумкин, подай машину, а то я на самолет опоздаю!
Положил трубку.
— Ты сядь… Вот что, я вижу, судя по всему, ты ее либо отобьешь, либо угробишь окончательно. Поэтому оставляю тебя здесь вместо Кирилла представителем. Старик давно на пенсию просится. Хотя не знаю, на сколько тебя хватит, ты не комнатная собачка.
Открылась дверь, вошел представитель с маленькой чашкой кофе на блюдечке. Поставил перед Громышевым.
— Ну, а если передумаешь, милости прошу. — Громышев взял чашечку, отхлебнул, поморщился.
— А чего это ваш экспресс холодный?
— Ну, пока донес, — уныло сказал представитель. — Кстати, Чагин, хоть я с тобой и не разговариваю… Тут тебя разыскивал какой-то Валентин, вот телефон оставил. Просил срочно позвонить.