— Придется, если его сейчас арестовать, у тех двоих будет лишний повод для подозрений.
— В Москве будете жить по адресу: Строительный переулок, дом восемь, — сказал Славин.
— Квартира? — уточнил Трошкин.
— Выбирайте любую — этот дом подготовлен к сносу. Жильцы выселены.
— Да ведь там не топят, наверное! — забеспокоился Мальцев.
— Не топят, — согласился лейтенант, — и света нет.
— Вот видите. А может быть, они остановятся на даче? У меня под Москвой зимняя дача, — предложил Мальцев.
— Спасибо, — отказался Трошкин, — только на нейтральной территории мне будет спокойнее.
За окном раздался грохот, и мимо милиции, переваливаясь на колдобинах, проехал грузовик. Его мотало влево и вправо, а по кузову его катались пустые бидоны из-под молока. Дорога была вся в выбоинах, а вдоль нее виднелись кучи булыжника, брошенные лопаты, носилки.
— И как они тут работают в такой пылище? — с раздражением сказал Мальцев. Трошкин задумчиво глядел на стул с одеждой, на пачку денег, потом выглянул в окно:
— Вот что… добудьте мне четыре пары рукавиц и четыре молотка.
— Зачем? — спросил Славин.
— А что же вы думаете — трое здоровых мужиков будут бездельничать, а я, как Дед Мороз, буду в мешочке им государственные деньги носить? Нет уж! Пусть заработают!
— Опять воровать будете? — изумился Мальцев.
Тук, тук, тук… Бригада дорожников, сидя на корточках, орудовала молотками, укладывала булыжную мостовую против здания новокасимовской милиции. Мостовая была распределена на четыре части, каждый укладывал свою часть.
— Когда ж твоя машина придет? Будь она проклята… — с отчаянием прошептал Хмырь, — застукают нас здесь! Как пить дать застукают…
— Работай, работай, — сказал Трошкин.
За углом стоял автофургон с надписью: «Новокасимторг». Возле него тихо разговаривали Славин и капитан местной милиции Юсупов. Капитан был в штатском.
— Трогай, — сказал Славин, посмотрев на часы, — пора…
Юсупов выглянул из-за угла.
— Пусть уж доделают, — попросил он Славина, — чуть-чуть осталось.
— Не жадничай. Они у меня на поезд опоздать могут. Юсупов полез в кабину.
— Все на месте? — спросил Славин.
— Да. Деньги вот, в портфеле. Одежда в кузове…
— Едет! — сказал Хмырь. — Эта? Из-за угла выехал автофургон.
— Она! — подтвердил Трошкин.
Хмырь встал, замахал рукой. Машина остановилась.
— Проезда нет! — сказал Хмырь.
Трошкин дал знак Косому, тот поднял с земли полено, незаметно подошел к заднему колесу машины и положил деревяшку под колесо.
— Подай-ка назад, шеф, — приказал Юсупову Хмырь, — метра на два…
Юсупов послушно попятил машину, заднее колесо подскочило на бревне, и тут же раздался крик:
— Спасите!!!
— Человека задавил! — печально сказал Хмырь.
Юсупов неторопливо вылез из кабины. Под машиной между колесами, глядя в голубое небо, лежал Косой.
— Ой, нога, нога… — охал он.
— Больно? — с участием спросил капитан.
— Сам задавил насмерть, а сам спрашивает! — упрекнул Косой, выползая из-под машины. Он пополз в сторону, а сконфуженный Юсупов двинулся следом.
— Чего уставился, дядя? Зови «скорую помощь» — вон автомат!
Юсупов затрусил к телефонной будке.
— Садись! — скомандовал Трошкин. Он вскочил в машину и нажал на стартер.
— Садись же! — подтолкнул Хмырь Али-Бабу, вскакивая на подножку.
— Я не поеду, — печально сказал Али-Баба, отходя к краю дороги, — нехорошо все это…
— Черт с ним! — махнул рукой Хмырь и заорал Трошкину: — Езжай!
Машина рванула с места и, набирая скорость, пошла по отремонтированной дороге.
Оглянувшись на телефонную будку, Косой вскочил с земли и кинулся догонять машину. Поравнявшись с Али-Бабой, он крикнул:
— Девять у тебя было! И еще три дадут! Всего двенадцать!
Он вскочил на подножку и попрощался:
— Будь здоров, Вася!
Машина скрылась за поворотом, Али-Баба проводил ее глазами. И вдруг, молнией сорвавшись с места, кинулся догонять…
Поезд шел, равнодушно стуча колесами, подрагивая на стыках рельсов. В купе международного вагона Славин и Мальцев пили чай с лимоном, за окном тянулись поля, а под вагонами, в аккумуляторных ящиках, тряслись Хмырь, Косой, Али-Баба и Трошкин. Стараясь перекричать грохот колес, Косой пел:
Увеличивая скорость, поезд катил вдаль…
Было утро. По зеркальной поверхности замерзшего пруда под музыку носились на коньках дети.