— Думал про Наполеона с Кутузовым…
— А теперь — про Дениса Давыдова, — опять перебил Гуреевич.
— Ага… Ну да, — в первый раз на неделе улыбнулся Давлят и призадумался, но в это время в землянку просунулась голова старшины Василия Егорова.
Егоров спросил, можно ли войти, и ввел с собой плечистого крестьянина в старом латаном кожухе, с заиндевелыми усами и бородой. Едва ступив в землянку, крестьянин стянул с головы картуз, поздоровался и сказал:
— Зовут меня Петро, добрался к вам по приказу товарища Михайлова, а кто есть он, полагаю, объяснять не надо.
— Допустим, не надо, — в тон ему произнес Гуреевич и, оглядев с головы до ног, спросил: — С чем пришли?
— С лекарствами, товарищ командир.
— Где? — торопливо поднялся с места Давлят.
Мужчина сказал: «Сейчас» — и, выскочив из землянки, через минуту вернулся с грязным заплечным мешком, из которого, развязав, стал вытаскивать и бросать на пол какие-то черные тряпки и разноцветные лоскуты. Засмеявшись, пояснил:
— Это для маскировки, товарищ командир, а нужное сейчас… Вот оно. — И, достав небольшой, туго набитый серый мешочек, протянул Гуреевичу.
— И это все? — спросил Давлят.
Мужчина уставился на него недоуменным взглядом.
— Извиняюсь, — сказал он, — вы кто? Заместитель начальника?
Гуреевич засмеялся.
— Мелко берешь, дядя, — сказал он. — Самый большой командир.
— А… — смутился мужчина и утер рукавом оттаявшие усы, расстегнул полушубок.
— Ничего, товарищ, — ответил Давлят и, мотнув головой в сторону Гуреевича, прибавил: — Он комиссар, я командир — оба, как видите, начальники.
— Ну да, теперь-то все понятно. Только, вы уж простите, комиссар постарше вас годами, а вы… вы вроде бы как мой младший сын, в тех же летах… — Мужчина вздохнул. — В другой раз буду знать, — прибавил он с грустной усмешкой.
— А будет и другой раз? — спросил Гуреевич, взвешивая на ладони мешочек с лекарствами.
Мужчина сказал, что, если бог не выдаст, он станет постоянным связным между штабом, подпольной аптекой и отрядом. Этот его приход можно считать разведкой. Дорога в аптеку и от аптеки сюда не из легких, в обход деревень, в которых стоят немцы и полицаи, а потому лучше таскать помалу, да наверняка. Товарищ Михайлов просил передать, что сделают все, чтобы отряд не нуждался в лекарствах.
— Давно вы его видели? — спросил Гуреевич.
— Позавчера, — коротко ответил мужчина.
— Ну, а если мы сами будем ходить в ту аптеку? Нельзя? — сказал Давлят. — Чтобы не подвергать вас лишнему риску.
Мужчина усмехнулся.
— У нас, товарищ начальник, говорят: «Что не должен знать враг, не говори и другу». Простите, конечно, меня, но лучше не спрашивайте.
— Нет, это вы простите меня, — засмеялся Давлят. Гуреевич, тоже посмеявшись, спросил, знает ли связной, что через день-другой отряд будет на новом месте.
— Скажут где — отыщу, — ответил мужчина и, побросав тряпье и лоскуты в мешок, завязал его и повесил на широкое плечо. — Мне пора.
— Так скоро? — удивился Гуреевич. — Отдохнули б немного.
— Некогда, товарищ начальник. Ждут меня.
— Ну, хоть познакомимся, что ли, ближе, — сказал Давлят. — Спросят, кто приходил, как отвечать?
— «Петро» — отвечайте, и хватит.
— А остальное военная тайна?
Мужчина пожал плечами.
— Не знаю, — сказал он. — Говорю, как советовали. Если что еще нужно знать, спросите у моего начальства.
— Имя-то хоть настоящее? — усмехнулся Гуреевич.
— Свое, — улыбнулся мужчина. — Как крещен, так и ношу. — Он глянул на старшину Василия Егорова, который все это время молча стоял в стороне. — Что ж, служивый, давай провожай. До свиданьица, товарищи!..
Эх, если бы он был поразговорчивее!.. Ведь он был тем самым Петром, который подобрал Наталью и Султана после того, как фашисты разбомбили поезд. Он был тем самым Петром, который вместе с женой Авдотьей пригрел Наталью и Султана в своем доме, а потом, чтобы надежнее укрыть их от вражеских глаз, перевез в деревню Вербовичи, к сестре-аптекарше Агнии Астафьевне!
Чуть не сошлись тропки, по которым ходили теперь Давлят и Наталья, но, увы, как говорится, еще не вышла судьба…
По решению штаба соединения полесских партизан отряд Давлята Сафоева перебазировался на новое место. Он выступил во второй половине дня и двинулся на северо-восток. Предполагалось разместить всех беженцев — женщин с малыми детьми, стариков и старух, инвалидов — в дальних, малодоступных врагу селах и хуторах, а затем развернуть активные боевые действия в соответствии с намеченным штабом стратегическим планом.