Давлят тут же ослабил объятия, повернулся к девушке, к которой рвался его сын, готовый вот-вот разреветься.
— Простите меня, — сказал Давлят. — Вы Алена?
— Алена, — ответил вместо нее Гуреевич.
Давлят обнял ее одной рукой за плечи, привлек к себе, и Султану, как видно, это понравилось, он повис у нее на шее.
— Это папа, твой папа, — сказала Алена ему и спросила Давлята: — Откуда вы меня знаете?
— Милая, да вас теперь знает все Полесье, — засмеялся Давлят радостным, счастливым смехом. — Вы и ваша покойная мать…
— Нет! — вскричала Алена, едва услышав слово «покойная», и все перед ней закружилось, померкло…
Давлят и Гуреевич не дали ей упасть, подхватили с двух сторон, стали отпаивать водой. Давлят клял себя за опрометчивость.
Как видно, недаром сказано: «Беда не приходит одна». Не обманулась Алена в горьких предчувствиях, и в тот же час, в который узнала о гибели матери, она получила еще один страшный удар.
Вбежал в шалаш дзед Юзеф, задыхаясь, крикнул:
— Он не Буковский — Родзинский!..
— Кто? Кто? — в один голос спросили Давлят с комиссаром.
— Родзинский, Антон… Я узнал его, пан, узнал!..
Гуреевич взглянул на Алену. Она сидела, как оглушенная…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Да, человек назвавший себя советским летчиком Сергеем Буковским, был тем самым Антоном Родзинский, сыном кобринского помещика, насильником и убийцей, от лап которого бежали в лес старый Юзеф Колчинский и его внучка Августина.
Как только гитлеровцы оккупировали Западную Белоруссию и вместе с ними вернулся отец, Антон Родзинский пошел в услужение. Сначала его сделали сельским полицаем, потом взяли в жандармерию, затем перевели в город и определили в разведывательно-диверсионную школу. Он прошел ускоренные курсы и, проявив недюжинные провокаторские способности, стал ценным сотрудником гестапо, которому выдал немало советских патриотов, коммунистов и комсомольцев. Его усердие поощрялось денежными премиями, ценными подарками, он был представлен к железному кресту второй степени.
Короче говоря, оберштурмбанфюрер СС Зингер имел все основания надеяться на Антона Родзинского как на одного из искусных исполнителей задуманной операции. В глубине души Зингер понимал, что «акции возмездия и устрашения» лишь разжигают пламя народной ненависти и способствуют росту партизанских рядов. Удары, считал он, надо наносить прежде всего по партизанским лагерям и базам, по большевистским подпольным центрам и группам, которые можно выявить с помощью широко разветвленной агентуры. Надо всюду внедрять, насаждать своих людей. Это наиболее действенный способ борьбы. Как говорят русские, клин вышибают клином.
Размышляя таким образом, оберштурмбанфюрер Зингер надумал заслать нескольких агентов под видом советских летчиков. Он разом повеселел от этой, как казалось ему, счастливо найденной мысли. Расхаживая по кабинету, уставленному старинной мебелью из музея, Зингер довольно потирал руки. Все очень просто, думал он: русские участили полеты к партизанам, нет, пожалуй, ночи, чтобы их самолеты не пересекали линию фронта в том и другом направлении, и их иногда сбивают, даже не столь уж редко. Летчикам с горящей машины, если они не убиты, остается только прыгать, а спрыгнув и благополучно приземлившись, что они делают? Если линия фронта близко, то, естественно, стремятся уйти к своим. Но если линия фронта далеко, как, допустим, отсюда, то тогда столь же естественно их стремление разыскать партизан.
Зингер знал, что последний самолет был сбит всего лишь несколько дней назад. Он знал, что летчики погибли. Но этого не знали в деревнях. И Зингер приказал полицаям и жандармам искать в селах и на хуторах русских летчиков-парашютистов. Усердно искать, подчеркнул он, давая понять своим подчиненным, что чем шире пройдет слух, тем надежнее гарантия успеха.
Вот почему, кстати сказать, и Алена, и Клавдия Петровна так легко поверили «летчику Сергею Буковскому», отрастившему бороду, соответственно одетому и оснащенному в Кобрине, в гестаповском особняке, где его продержали целую неделю взаперти. На сторожку он набрел случайно, а все остальное уже было результатом его искусной игры.
Разгром трех партизанских отрядов, разумеется, не мог не озадачить командование. Во всех трех случаях немцы обкладывали стоянки плотным кольцом, перекрывая, как говорится, все ходы и выходы, и это дало повод думать, что они были хорошо осведомлены. Но кем и как? И тут конечно же сразу вспомнился «летчик», которого ждали в партизанском отряде… в том, который немцы разгромили первым, близ города Логишин, и в двух других.