— Пусть как следует подумает, — сказал он, приглаживая ладонью свои редкие желтоватые волосы.
— Пусть, — согласился Максим Макарович. — Как говорится, семь раз примерит, один раз отрежет. Только помню, что и отец его мечтал стать военным…
— Он и мне говорил, что быть военным почетно, — осмелел Давлят. — Только смелый и честный, упорный и твердый может быть достойным этой профессии…
— Правильно, — вставил майор.
— Молодец! В каком уголке сердца ты таил мудрые мысли? — восхищенно произнес Максим Макарович.
Давлят смущенно улыбнулся.
— Значит, исполнишь отцовский завет? — спросил майор.
— Не знаю, — пожал Давлят плечами и вопросительно посмотрел на Максима Макаровича.
— Еще посоветуемся, — сказал тот.
— Ты учишься в русской школе? — задал майор новый вопрос.
— Нет, в таджикской…
— Мы с Ксаной решили, что должен учиться на родном языке, — пояснил Максим Макарович. — А русский выучил дома.
— Хорошо говоришь! — сказал майор.
Из комнаты вышла Оксана Алексеевна, стала накрывать на стол. Наташа помогала ей. Давлят вскочил, чтобы тоже помочь, но Оксана Алексеевна сказала:
— Сиди, сиди! Вы, мужчины, пока занимайтесь своими разговорами, а вот уж после ужина станьте, пожалуйста, рыцарями — пригласите на прогулку да угостите мороженым. — Она засмеялась. — Мы не откажемся.
— С удовольствием! — произнесли в один голос Максим Макарович и Николай Петрович.
Вечер, как всегда в июле, был душным, воздух неподвижным. Когда пошли гулять, в небе уже зажглись звезды, но от земли и домов еще тянуло теплом. Выйдя с Коммунистической улицы на проспект Ленина, по обеим сторонам которого выстроились молодые стройные чинары, повернули к парку культуры и отдыха. Здесь было чуточку попрохладнее.
Давлят был занят тем, что смотрел, как приветствовали майора другие военные и с каким восторгом глядели прохожие на его боевые ордена. Военные уже за несколько шагов подтягивались и двигались прямо, легкой, пружинистой походкой, с торжественно-строгим лицом вскидывали правую руку к виску. И Давлят невольно приноравливался к шагу командира, и оттого, что идет рядом с этим заслуженным, близко знакомым человеком, его распирала гордость…
…Оксана Алексеевна, узнав о предложении Николая Петровича, расстроилась.
— Но почему Давлят вдруг должен стать военным? — заспорила она с мужем и гостем. — Я за то, чтоб кончил десятилетку, поступил в институт, приобрел более нужную профессию.
— А чем плоха военная? — спросил муж.
— Я не говорю — плоха. Просто она ему не подходит.
— Ну, подходит или не подходит, это зависит от него самого, — вмешался Николай Петрович. — Но вы сказали «более нужную профессию», Оксана Алексеевна, вот что главное. А нужнее нашей пока нет. Сейчас, насколько я понимаю, необходимо подготовить национальные военные кадры.
— Ксане хочется, чтобы Давлят стал преподавателем литературы, — усмехнулся Максим Макарович.
— Как тебе хочется, чтобы он стал инженером-дорожником, — не осталась в долгу жена.
— Давайте перенесем наш спор на завтра, до ответа Давлята, — добродушно пробасил Николай Петрович. — Можно попросить еще чаю?
— Ах да, простите!.. Но все равно я не согласна с вами, — сказала Оксана Алексеевна, наливая ему чай. — Давлят еще в том возрасте, когда увлекаются всем чем угодно…
— А Коля в семнадцать командовал взводом, — вставил Максим Макарович.
— Время было другое.
— Согласен, — сказал Николай Петрович, — но боюсь, Оксана Алексеевна, придется нам еще воевать.
Они сидели на веранде втроем. Дети уже спали, и Давлят, естественно, не мог слышать этого разговора. Поэтому Максим Макарович сразу догадался, откуда ветер дует, когда утром Давлят сказал ему с глазу на глаз:
— Я хотел бы пойти в военное училище, но не хочу обидеть тетю Оксану.
— Ну, а если мы, трое мужчин, едины, а она, одна женщина, настоит на своем, это разве будет справедливо?
— Я не хочу обижать ее, — повторил Давлят.
— Мда-а… Ну, если ты уже сейчас такой рохля, то лучше, конечно, не идти: армии такие не нужны, — жестко выговорил Максим Макарович после недолгого раздумья. — Ты представляешь… — обратился он к появившемуся Николаю Петровичу и пересказал сомнения Давлята.
Николай Петрович засмеялся.
— А чем ты, брат Максим, возмущаешься? Давлят, если говорить начистоту, прав. Ценить надо его отношение к Оксане Алексеевне и хвалить за тактику, которую избрал: чтобы, как говорится, и козы были сыты, и капуста цела.