— Сказку не знал, но, что наш Султанчик в доме царь и бог, могу подтвердить, — со смехом произнес Максим Макарович.
Вскоре потянулись пристанционные постройки, и поезд медленно подкатил к утопавшему в зелени кобринскому вокзалу. Первым, кого увидел Максим Макарович, едва выйдя из вагона, был Николай Петрович Тарасевич.
Друзья крепко обнялись и троекратно расцеловались. Увидев на груди Тарасевича новый орден и медаль, Максим Макарович взволнованно воскликнул:
— Поздравляю, дорогой Коля, горжусь! С наградами и третьей шпалой!
— Спасибо, дорогой. Позволь и тебя поздравить, дружище, с внуком и званием деда!
— Жаль, что за деда не дают наград, — шутливо произнес Максим Макарович.
— Зато твой комиссар-заде отхватил, — сказал Тарасевич.
— В самом деле?! И молчит?! — Максим Макарович восхищенно посмотрел на Давлята, который помогал выйти из вагона Наталье.
— Скромничает, — усмехнулся Тарасевич.
Как только Давлят подошел, Максим Макарович протянул ему руку и сказал:
— Поздравляю с наградой!
— С какой наградой? — заволновалась Наталья.
Давлят вспыхнул. Поставив чемоданы на землю, он пожал руку Максима Макаровича.
Наталья поздоровалась с Тарасевичем и снова спросила:
— С какой наградой?
— Орденом Боевого Красного Знамени, — ответил Николай Петрович. — За подвиги в войне с белофиннами.
Радость увлажнила Натальины глаза. С трудом удержавшись от желания броситься мужу на шею, Наталья прижалась горящей щекой к личику сына и, счастливая, сказала:
— Слышал, сыночек, какой наш папочка герой?
— Скажешь тоже… — отмахнулся Давлят.
Взяв вещи, он поспешил к выходу.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Максим Макарович гостил в Кобрине недолго и уже на третий или четвертый день завел речь об обратной дороге. Он спешил, так как в августе предстояла инспекторская поездка по всей трассе вновь проложенного Большого Памирского тракта, соединившего Сталинабад с центром Горно-Бадахшанской автономной области — городом Хорогом.
— В другой раз побуду дольше, — сказал он детям и, взяв на руки внука, шутливо прибавил: — Вот если Султанчик пригласит, приедем с бабкой и теткой на день рождения…
Вернувшись домой, Максим Макарович успокоил жену, рассказав ей во всех деталях, как устроились Давлят и Наталья в своей маленькой, из двух небольших комнатушек, но очень уютной, на солнечной стороне квартирке в двухэтажном доме, отведенном командирам. Коридор и кухня у них на три семьи, есть балкончик и погреб. На той же лестничной площадке и квартира Тарасевичей, которые относятся к Давляту и Наталье как к родным, так что, заключил Максим Макарович, оснований для треволнений не видит. Тем более что Наталья обещала писать часто и подробно.
Наталья действительно слала письмо за письмом, и каждое дышало радостью тех бесчисленных открытий, которые делают молодые в начале самостоятельной жизни. О Султане Наталья писала, как ест, как спит и играет и какой у него желудочек, — словом, обо всем, что волнует бабушек. Подобно Давляту, она была очарована красотой края, писала и о том, что Давлят много работает, и о ценах на рынке, покупках и сшитом новом платье, о соседях, с которыми подружилась, и о встречах и беседах с местными жителями.
«Дорогие мамочка, папа и Шура! За нас не беспокойтесь, у нас все хорошо», — звучало в каждом письме, а в одном была и такая фраза:
«Как шутит Давлят, извилины у нас прорезались, котелки вроде бы варят, волки нас не съедят; вам, наши милые, в ваше время было труднее».
— Дай-то бог, — говорила Оксана Алексеевна, читая письма дочери и тут же садясь за ответ, который наполовину состоял из материнских советов на все случаи жизни.
— Мама до сих пор считает меня маленькой, — смеялась Наталья.
Одна из первых покупок, которые они сделали, была этажерка для книг. Из следующей получки купили письменный стол. Давлят стал завсегдатаем книжных магазинов. Все свободное время он отдавал чтению. Много читала и Наталья. Соседи в шутку говорили, что у них не дом, а изба-читальня.
— Вам бы учителем быть или лектором, — сказали как-то Давляту.
Он усмехнулся и спросил:
— А командир разве не учитель?
Красноармейцы не чаяли в нем души. Однажды после очередных тактических занятий и беседы на общие темы, которую Давлят регулярно проводил в конце дня, Клим Пархоменко сказал Махмуду Самееву:
— Ты знаешь, дружище, какой человек наш лейтенант?