— Врассыпную, ложись! — крикнул Давлят.
Рота мгновенно залегла. Но, как видно, немцы все-таки успели засечь или, еще хуже, знали маршруты выдвижения наших передовых частей на боевые рубежи, ибо спикировали точно на цель. Все вокруг тряслось, гремело и выло, дышало огнем, и вспарывали землю под носом осколки, решетили пули…
Никто не знал, сколько это продолжалось, время словно остановилось. Лишь голос Давлята снова поднял людей. Они смотрели друг на друга и с трудом узнавали. Все были в грязи и копоти. Там и сям раздавались стоны, а кое-кто остался лежать навеки.
Раненых Давлят отправил в тыл, погибших похоронил здесь же, в придорожном ольшанике, и о случившемся доложил начальству.
— Смотри в оба, — сказал по телефону командир полка Тарасевич. — Судя по всему, лезут напролом, танки могут появиться перед тобой неожиданно.
— А что, некому остановить их впереди? — сорвалось с языка.
— Говорю же — прут напролом, не жалея сил и не считаясь с потерями! Стараются захватить дороги…
В эту секунду вновь послышался рев самолетов, и почти тут же в открытую дверь блиндажа ворвались всполошенные голоса:
— Парашютисты!.. Немцы выбрасывают десант!.. Десант, десант!..
Давлят сказал об этом Тарасевичу и, бросив трубку, выскочил из блиндажа. Небо было сплошь в парашютах, считать — не сосчитать.
Давлят приказал командирам взводов открыть огонь, как только парашютисты приблизятся к земле. Приказ был исполнен точно, но, увы, не все пули достигли цели, и вскоре часть десантников, сумевшая благополучно приземлиться, открыла ответный огонь из своих легких, удобных автоматов.
Многие десантники были выброшены и в стороне от позиций. Быстро развернувшись в цепи, они устремились на фланги, попытались зайти с тыла. Пришлось перегруппировать роту, занять оборону дугой. Положение с каждой минутой становилось все более угрожающим.
— Нам надо атаковать, мы должны окружить, — сказал Давлят командирам взводов.
Политрук Громов, долговязый и белобрысый, с открытым, простецким лицом, выражение которого не изменилось даже в эти тяжелейшие минуты, громко воскликнул: «Правильно!» — и, улыбнувшись, прибавил:
— Недаром знаменитыми полководцами говорилось, что лучший вид обороны — наступление.
Он прибыл в роту только в мае, из резерва, но бойцы успели полюбить его. Давляту нравилось, как он работал. Припомнив сейчас опыт финской кампании, Давлят решил выделить Громову человек десять — двенадцать с тем, чтобы скрытно обойти десантников.
— Ясно! — весело сказал Громов.
Немцы, неожиданно атакованные с тыла, смешались и стали, отстреливаясь, уходить в ольшаник. К сожалению, отрезать их от леса не удалось — не хватило сил. Рук они не поднимали, дрались ожесточенно, приходилось уничтожать. Рота тоже понесла немалые потери. Но Давлят и Громов удовлетворенно отмечали, что бойцы действовали умело и самоотверженно.
Храбрым воином вновь показал себя Клим из Донбасса. Он был ранен в руку и ногу, однако покинуть поле боя наотрез отказался и санитару, перевязавшему раны, сказал:
— Дорогу в санчасть, коли понадобится, найду без тебя, отцепись, брат, дай поучить ворогов.
— С хромой-то ногой? — подкузьмил санитар.
— Какой хромой? Где? Не мели ерунду! — сказал Клим и заковылял по ложбине, подняв над головой автомат, взятый у убитого немца.
Откуда-то вынырнул Махмуд Самеев, ухмыляясь, спросил:
— Куда кондыляешь?
— А тебя кто сюда звал? — рассердился Клим на Самеева.
Из-за небольшого пригорка, склон которого сбегал в ложбину, появился под конвоем огромный, похожий в своей рогатой каске на чудище немец; он ступал тяжело, руки были связаны за спиной.
— Куда ведете? — спросил Клим, не сводя с него глаз.
— Я его связал, — похвастался Самеев. — Сдам начальству.
— Молодчага, Осьмушка! — ухмыльнулся Клим. — Похоже на сказку, в которой заяц пленил волка.
Самеев в долгу не остался.
— За похвалу спасибо, но не будь, пожалуйста, похожим на аиста, который высмеивал длинные ноги страуса, — сказал он и, повернувшись к немцу, махнул рукой: — Давай вперед-вперед! Быстрее!
Клим рассмеялся. Пока Самеев не скрылся за поворотом, он смотрел ему вслед, а потом сказал санитару:
— Видишь, какой веселый парень?
— Вижу, — ответил санитар. — Пошли в санчасть!
— Вот тебе на! — округлил Клим глаза. — Да ты понимаешь или нет?
— Что?