Это было последнее, о чем успел подумать Давлят, проваливаясь в бездну сна. Петя уложил его на бок и заботливо прикрыл плащ-палаткой, однако не успел, присев у него в ногах, засмолить самокрутку — пискнул телефон. Чертыхнувшись, Петя взял трубку. Звонил командир полка, требовал быстро ротного.
Как ни крепко спал Давлят, он тотчас же открыл глаза, словно не прикоснулись к нему, а больно ударили, и сел рывком, и рука как бы сама потянулась к телефону. Он слушал Тарасевича затаив дыхание. Комполка предупреждал, что, видимо, в ближайшие часы придется столкнуться с крупными силами противника и основной удар надо ждать по шоссе, то есть по позициям его, Сафоева, роты.
— Твоя рота должна стать нашим щитом, — сказал Тарасевич и, пообещав помочь всем, что в его силах, добавил: — Только держись! Держись, понял?
— Понял, — коротко ответил Давлят.
— Желаю удачи, — сказал Тарасевич, и голос его вдруг пропал, в трубке стало тихо, даже не слышно обычного шороха и потрескивания.
— Алло, алло! — кричал Давлят. — Товарищ двести одиннадцатый!..
Бесполезно, телефон молчал. Петя Семенов взял свою винтовку и отправился искать повреждение, но вернулся ни с чем, сообщив, что связь, очевидно, порвана на той стороне.
— На какой еще той стороне? — сорвавшись на злой, свистящий шепот, спросил Давлят. — Ты что паникуешь?
Петя растерянно заморгал.
И тут послышался далекий гул моторов; чем ближе, тем все отчетливее вплетался в этот гул железный лязг.
— Танки! — крикнул Давлят.
— Танки! Немецкие танки! — понеслось по окопам.
Они катили в два ряда, машины за машинами, люки на некоторых были откинуты, торчали над башнями головы в черных шлемофонах.
Рота ждала, когда откроют огонь, однако немцы словно и не думали стрелять из пушек и пулеметов, хотя уже не могли не видеть линию нашей обороны. Судя по всему, они решили взять на испуг, надеялись, что не выдержим, побежим, тогда и начнут расстреливать и давить.
Чувствуя, как закипает в нем ярость, Давлят с помощью Пети Семенова передал приказ бить по каждому приблизившемуся танку из всех видов оружия и забрасывать гранатами.
При первых же выстрелах немцы, мгновенно попрятавшись, задраили люки. Два головных танка вспыхнули, резко свернули в стороны, съехав в кюветы. Третий проскочил между ними, но тут же попал под метко брошенную гранату и, крутанувшись несколько раз на месте, встал поперек дороги. Остальные были вынуждены расползаться по полю как можно дальше друг от друга, потому что заговорила наша противотанковая артиллерия — это и была помощь, которую обещал комполка Тарасевич.
Артиллеристы подбили еще три танка, остальные все-таки прошли, поутюжив кое-где наши окопы и устремившись вперед, словно задерживаться им было некогда. Позиции роты оказались у них в тылу.
Давлят удивлялся, почему за танками не шла пехота. Уже улеглась пыль, а ни один вражеский солдат так и не показался. Не появились даже десантники, засевшие в ольшанике. Над полем боя снова воцарилась таинственная и грозная тишина.
Да, именно грозная, ибо каждый сознавал, что прошли еще далеко не через все испытания, уготованные этим первым днем войны.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Немцы разорвали нашу оборону на стыках между ротами, батальонами и полками. Связи не стало, и каждое подразделение оказалось предоставленным самому себе и либо сражалось, либо отступало, либо оставалось на своих позициях и прислушивалось, как бойцы Давлята, к гулу далекого боя.
Беспокоило, что бой шел у них за спиной, в тылу, самое меньшее — километрах в трех-четырех, но это же обстоятельство и успокаивало: значит, перехватили прорвавшиеся танки, значит, подошли резервы, значит, скоро, с часу на час, начнется неудержимое, как лавина, контрнаступление…
Однако когда легли на землю предвечерние тени, чудом пробравшийся связной командира батальона передал Давляту на словах горький приказ. Полк, оказывается, окружен превосходящими силами врага, лишился боевой слаженности, крепко потрепан, боеприпасы на исходе. Поэтому каждому подразделению необходимо действовать самостоятельно, сообразуясь с обстановкой, и выбираться из окружения, уходить на восток, на соединение с передовыми действующими частями армии.