— Изверг этот Попов, чую, смерть моя близка, — причитает, как бабка, Ринат, пока в машину его садимся. Усмехаюсь, соглашаюсь. — Тебя куда? Домой?
Головой киваю, едем по вечернему городу, красиво. Фонари кругом, запах одуряющий — цветы и хвоя.
— Твой «конь» когда прибудет? — спрашивая Ринат, намекая на мой мотоцикл.
— На днях должен прибыть, а что? Возить меня не хочешь?
— Ага, бензин на тебя расходую, вон дылда, какая выросла, — ржет друг.
Ринат чуть дальше от меня живет, мимо моего дома все равно проезжает. Выхожу практически у подъезда, прощаемся.
На окна глаза поднимаю, свет не горит. Сердце делает скачок в груди, больно стукается о ребра. Через ступеньки перепрыгиваю, забегая на седьмой этаж, лифт ждать не могу. Дверь открываю, и сразу в комнату матери. Осторожно заглядываю, вроде спит, бледная, худая. Лекарства на тумбочке лежат, стакан с водой. Подхожу, на постель рядом сажусь, лоб трогаю. Глаза открывает, мутные, запавшие.
— Никита, вернулся? — садится на кровати. На подушку опирается. — Я там борщ сварила, ешь.
— Не хочу мама, меня Дениска в ресторан позвал. С девушкой своей познакомить хочет. Завтра борщ твой буду есть, — улыбаюсь, а сам на губы смотрю ее, почти белые. Черт, время! Мало времени!
— И тебе бы с девушкой какой познакомится, — улыбается мать. — Порадовал бы меня.
— Будет тебе девушка, вот поправишься, и сразу познакомлю, — обещаю, не моргнув взглядом. Все, что хочешь, могу наобещать.
Встаю с кровати, подушку ей поправляю. Вижу, плохо ей опять, ногой под кроватью задеваю тазик, чистый. Таблетки упаковками ест, в ее желудке они не держатся.
— Сама ела? — спрашиваю, знаю, что не соврет.
— Тебя ждала, — улыбается. Взгляд мой замечает.
— Сейчас принесу тарелку, чтобы все съела, — угрожаю, из комнаты выхожу, на кухню иду. Кулаком по стене мажу, не сильно. Злость огнем ревет — душу рвет. Борщ теплый еще. Тарелку наполовину наливаю, знаю, не съест больше. Пару ложек осилит и все. Хлеб нарезаю, на поднос все ставлю. Возвращаюсь в комнату, заставляю есть. Вижу давится, но молчит, к хлебу не притронулась.
— Хлеб бери, — смотрю хмуро, подчиняется. — Лекарства принимала сегодня?
— Конечно, — кивает. — Все как положено. Не помогают эти таблетки.
Знаю, что не помогают, сам вижу. Врач сказал, чем быстрее на операцию, тем лучше. Денег мало, еще нужно. Германия подождет, а мать нет. Скриплю зубами, кулаки сжимаю. Мама видит, но молчит. Ложку со стуком в тарелку опускает. Сил держать нет.
— Забери.
Беру тарелку, половины от налитого не съела. Ругаться хочу, но сдерживаюсь.
— Соседка была? Гулять выходили?
— Дела у нее сегодня. Насчет пенсии она ходила, надбавки какие-то оформлять, — оправдывается мать.
— Она неделю уже с тобой выйти не может, — чертыхаюсь. — Поговорю с ней.
— Не нужно, у человека своих дел хватает. Завтра сама выйду, сил наберусь и выйду.
Смотрю на нее, ком в горле глотаю. Выйдет она, как же.
— Одна не выходи. Завтра пораньше встану, и с тобой схожу. Упадешь еще, хуже будет. Потерпи, немного осталось.
— Я потерплю, — обещает, а сама глаза отводит. На хрен такие обещания! — Ты иди куда хотел, не переживай за меня, все нормально.
Снова встаю, пульт матери протягиваю. Сериалы пусть смотрит, пока меня не будет.
— На телефоне буду.
Кивает, телевизор включает.
— Иди.
Выхожу, направляюсь в свою комнату. Посреди комнаты застываю, снова про мать думаю. Почти полгода назад все началось. Плохо ей стало, посреди урока в школе. Она у меня работала учительницей русского языка и литературы. Хорошо, урок в старших классах был, быстро сообразили. «Скорую» вызвали, откачали, две недели в реанимации провела. Диагноз — заболевание сердца, операция нужна. Документы по всем кардиоцентрам разослал, ответ — не перенесет операцию. Тренер мой со знакомыми связался, насчет Берлина договорился. Счет прислали, обещали взять, прооперировать. Только счет тот не с двумя нулями и не с тремя. Да и не в рублях, в евро.
Квартиру нашу в Мурманске продать — не хватит. Сам денег решил собрать. По фондам письма разослал. Везде отказ. Пока суть, да дело, выписали мать и сказали на море везти, иначе не доживет она до операции, пока я деньги соберу. Так и оказались мы здесь. В школе собрали лишь десятую часть, а евро растет, счет как на дрожжах пухнет. Одна надежда на чемпионат. В том году в призеры попал, кучу денег, казалось, домой привез. Часть в Испании потратил, где чемпионат проходил. Часть уже дома, в Мурманске — мотоцикл купил, ремонт в квартире сделал. И на тебе, болезнь эта. Знал бы, ни копейки не тратил. Все бы продал, если бы мог. Да и то не хватит.