«Да там и не было ничего особенного. Отец в свое время ножом вытаскивал у нее занозы и все такое, – вспоминал он. – Она просто разрезала кожу, и жировик выскочил сам, а потом она немного почистила рану. Все прошло отлично».
Несмотря на вопиющие масштабы и пугающую регулярность домашнего насилия в доме Нотеков, Лара Уотсон никогда не слышала, чтобы ее внучки сказали о матери хоть одно плохое слово. Они ни разу не дали ей понять, что у них творится неладное.
– Мама странная. – Это все, что можно было услышать от Сэми и Никки.
Однажды Лара приехала к ним поздравить Никки с днем рождения. Дело было жарким летним вечером, и ее разместили на ночлег в спальне Никки на втором этаже, где оказалось невыносимо душно. Лара попыталась открыть окна, но они были заколочены. Девочки сказали, что это сделала мама, а почему – они не помнят.
На следующее утро Лара заметила крючки на дверях девочек – снаружи.
Спросила у них и об этом, но они просто отмахнулись, объяснив это очередной маминой причудой.
Да уж, Шелли правда была странной.
Глава тринадцатая
Для мальчишки, проводящего половину времени на улицах Такомы, переезд в Реймонд стал событием скорее радостным, чем печальным. Шейн Уотсон был племянником Шелли от ее брата Пола. Пол неоднократно сидел в тюрьме, и Шелли сосредоточилась на Шейне, пытаясь сделать его жизнь более сносной. В течение многих лет Шелли с Дэйвом обсуждали возможность забрать ребенка себе, возможно, усыновить, но Дэйв был против этой идеи. Расточительность жены и так сильно била по их карману.
Шелли, как обычно, проигнорировала возражения мужа. Так она поступала со всеми, кто вставал у нее на пути. Она права, а все, кто с ней не согласен, просто дураки. Или трусы. Или эгоисты.
Шейн жил в паре часов езды от них, но Шелли активно поддерживала с ним отношения.
В октябре 1985 года, когда мальчику было десять, Шелли отправила ему открытку, которую подписала от имени всех членов семьи: «Сейчас ты от нас далеко, и все мы по тебе очень скучаем. Увидимся уже очень скоро. На следующие выходные, не позже. Мы очень-очень тебя любим! Дядя Дэйв говорит: «Эй, большой парень! Я соскучился по тебе!»
В действительности Шейну просто некуда было больше деться, когда в середине 1988 года он перебрался в Реймонд. Его отец, Пол Уотсон, сбежал из Бэттл-Граунд в пятнадцать лет, когда узнал, что девушка от него забеременела. Тревога оказалась ложной, но Пол так и не вернулся, погрузившись в преступную жизнь члена одной из байкерских группировок. Он объявился лишь однажды, в восемнадцать, со своей подружкой из коренного племени Аляски, которая ждала от него ребенка. В июне 1975-го родился Шейн. С самого детства он жил кочевой жизнью среди жестокости и насилия: отец мальчика находился в бегах, а мать стала наркоманкой, но он как-то справлялся.
Сложно сказать, был его оптимизм искренним или притворным, но он определенно принес с собой надежду в дом Нотеков. Жизненные тяготы его не подкосили. Конечно, он вел себя как тринадцатилетний уличный мальчишка, в отличие от девочек Нотек – Никки тогда было четырнадцать, Сэми десять, – но был очень славный.
Шейн мало чем отличался от других подростков в Реймонде. Любил тяжелый рок и «Бон Джови». Темные глаза и черные волосы напоминали о его аборигенном происхождении. Девочкам он казался симпатичным – не просто потому, что был мальчишкой, но и из-за добродушного, жизнерадостного нрава, благодаря которому всем хотелось с ним дружить. Сестры Нотек сразу его полюбили. Он был для них не просто кузен, а скорее, брат. Всегда улыбался. Всегда со всеми шутил. Шелли подала в Департамент социального обеспечения прошение на пособие по опеке над ним. Купила Шейну новую одежду для школы и устроила удобную спальню в подвале, с новым постельным бельем. Она даже помогла ему аккуратно разложить и расставить те немногие вещи, которые мальчик привез с собой, чтобы он почувствовал себя как дома.
Практически сразу он начал называть Шелли и Дэйва мамой и папой.
Шейн был дружелюбным подростком, но он вырос на улицах, в неблагополучном районе. Он мало рассказывал о своей жизни до переезда в Реймонд. Однажды, когда Нотеки поехали всей семьей в поход, он спал вместе с девочками в спальных мешках в кузове их грузовичка и тогда поделился с двоюродными сестрами воспоминаниями о том, что значит жить с отцом-байкером и матерью-наркоманкой. Он был очень сердит на них из-за того, что происходило с ним в Такоме и как он кочевал из дома в дом, пока не оказался у Нотеков. После Реймонда никто из родных не поддерживал с ним связь, за исключением бабушки и деда по материнской линии и, конечно, Лары.