— Естественно, что было совершено преступление, иначе к вам за помощью не пришел бы сотрудник полиции. Скажите, Альберт, вы помните человека, которому кололи этого змея?
— Ну, я колол его двум клиентам.
— Вы это хорошо помните?
— В данном случае хорошо. — Мастер с некоторым смущением потеребил мочку уха. — Чаще всего клиенты не запоминаются, запоминается рисунок, если клиент пришел с ним. По молодости девчонки запоминались, особенно те, кому надо было наколоть в интересных местах. Бывают такие любительницы: высоко на бедре, на ягодице, в зоне бикини, на груди. Но постепенно приелось.
— А этот рисунок вам принес клиент?
— Тут немного другая история, Станислав Васильевич. Картинка у меня осталась от одного клиента. А потом я решил ее использовать при другом заказе. Собственно, на этом все и закончилось. Я случайно испортил рисунок, и пришлось его выбросить.
— Расскажите про этих двух клиентов. Что вы о них помните?
— Не знаю даже, что вам сказать о них, — пожал плечами Альберт. — Я и лиц-то их не помню. Первый, что рисунок принес, был мужчина лет тридцати, наверное, хотя я могу и ошибаться. Но то, что второй был моложе, — это точно. Он пришел и попросил что-то романтическое, хотел произвести впечатление на девушку. Вот тут я и вспомнил про рисунок со змеем. Только у этого студента с деньгами было плоховато. Если честно, я его просто пожалел — для девушки ведь старался. Знаете, шевельнулось что-то в душе, сделал ему приличную скидку.
— По фотографии сможете опознать этих двух клиентов?
— Вот это вряд ли, — отрицательно покачал головой Альберт. — Могу только добавить, что у первого, который постарше, кажется, рука была помускулистее. Чувствовалось, что он спортом занимается. Или занимался.
— Да, не густо, — вздохнул Стас, убирая смартфон и поднимаясь на ноги.
— Ну, чем могу!
— Скажите, Альберт, а почему вы назвали рисунок Уроборосом?
— Это довольно старинный и хорошо известный символ. Известный, конечно, в среде специалистов. Я не особо большой знаток, но частенько просматриваю статьи, литературу. Все-таки мне желательно разбираться в том, что я оставляю на человеческих телах. А змея, кусающая себя за хвост, олицетворяет собой бесконечность и цикличность сущего. Между прочим, этот знак в том или ином виде встречается у всех народов мира без исключения. А само название «Уроборос» сохранилось из древних шумерских мифов. Было у них такое существо. В переводе с греческого это «хвост» и «еда», либо непосредственно змея, кусающая себя за хвост. Точно не могу вам сказать. А то, что это не змея в чистом виде, понятно по древним рисункам. То ли змея, то ли дракон. В источниках из Месопотамии этот зверь часто изображается с едва заметными лапами. Да и в средневековых трактатах тоже такой вариант встречается.
— Интересно, — кивнул Крячко. — Только непонятно, откуда у массового населения, преимущественно молодого и тяготеющего к субкультуре тату, такое тяготение к древнешумерской культуре.
— Нет, про древних шумеров мало кто помнит, — засмеялся Альберт. — Просто это распространенный символ, который встречается у всех народов мира. Это широко распространенный оберег. Уроборос как бы подчеркивает то, что человек верит в законы мировой справедливости и осознает цикличность всего сущего. Этот символ как бы стимулирует человека отдавать все в том же размере, в каком он получает от окружающего мира. Его защитная функция в том, что знак, символизируя справедливость, обеспечивает и справедливое воздаяние за поступки. Вроде как любое зло, направленное на его владельца, будет возвращено.
Глава 2
Ольга Максимовна наблюдала, как процедурная сестра снимала повязку. Потом она внимательно изучала шрам, прикасаясь холодными пальцами к коже. Гуров терпел, хотя ему очень хотелось съежиться и передернуть плечами. Редкость какая, думал он, у женщины просто обязаны руки быть теплыми, а у моего лечащего врача, как назло, ледышки.
— Ну каков ваш вердикт? — чуть дрожащим голосом спросил Лев.
— Все хорошо, Лев Иванович, — ответила врач. — Послезавтра снимем швы, и я разрешу вам вставать. Но только очень осторожно и без резких движений. Лучше все же соблюдать постельный режим подольше.
Медсестра обработала послеоперационный шов и заклеила его пластырем. У входа она посторонилась, заулыбалась и поздоровалась с появившимся в дверях Крячко.
— У тебя и тут уже связи налажены, — усмехнулся Лев. — Девочки с тобой вон раскланиваются. Когда ты все успеваешь?