Эрвин задумчиво кивнул.
— Ты будешь нам помогать? — спросила Мелия, уставшая от этой глупой игры.
Несколько секунд он молчал, потом резко ответил:
— Хорошо. Я наведу кое-какие справки и посмотрю, что можно сделать.
Мелия облегченно перевела дух и откинулась на спинку стула.
— Запишись у миссис Паунд на следующую неделю и приведи с собой отца. Лучше всего в пятницу. В остальные дни я буду в суде.
— Спасибо тебе, Эрвин, — прошептала она и, изо всех сил стараясь сдержать слезы, покинула роскошный кабинет.
Ничего не видя вокруг, девушка поспешно миновала приемную, выскочила в коридор и едва не сбила с ног молодую женщину с малышом на руках. Ей стало очень неловко. Надо же так разнервничаться, чтобы сбивать с ног людей…
— Ничего страшного, — дружелюбно улыбнулась женщина, бережно прижимая к себе ребенка.
Годовалый мальчик, одетый в бело-голубой матросский костюмчик, внимательно глядел на Мелию серьезными темными глазами. Темными, цвета хорошего швейцарского шоколада.
Глазами Эрвина.
Мелия посмотрела на высокую красивую даму. Значит, это Николь, жена Эрвина, а ребенок на руках — его сын.
Острая душевная боль пронзила Мелию.
— Это я виновата, что встала так близко к двери, — продолжала Николь. — Муж сегодня везет нас обедать и попросил подождать его здесь.
— Вы, должно быть, Николь Хилмэн, — сказала Мелия, с трудом улыбаясь. Такого удара она предвидеть не могла. Что ее жалкие потуги обидеть Эрвина, когда он знает, что за дверью ждут жена с сыном.
Она глаз не могла оторвать от малыша. Он радостно разулыбался и стал тянуть к Мелии ручонки. Сложись все иначе, это дитя могло быть ее собственным. Ее и Эрвина. Тоскливая пустота разрасталась в груди. Давно уже Мелия не ощущала себя такой измотанной и несчастной.
— А это — Тедди, — представила Николь, шутливо приседая. Николь, как ни мучилась Мелия ревностью, очень понравилась ей. Да, она, пожалуй, самая подходящая пара для ее любимого, как ни больно это сознавать.
— Здравствуй, Тедди! — Мелия протянула малышу руку, и тот сначала пожал ее важно, как истинный джентльмен, но тут же потащил в рот.
Николь ласкою рассмеялась.
— У него режутся зубки. Все бы жевать. — Посадив отпрыска на бедро, высокая красавица двинулась вместе с Мелией к выходу. — Мне кажется, я где-то вас видела. Мы не встречались раньше?
— Не думаю. Меня зовут Мелия Парсонс.
Николь на миг задумалась, затем улыбка начала медленно сползать с лица. Впрочем, промелькнувшее отчуждение тотчас скрылось под вежливой маской, которую она, очевидно, привыкла надевать с детства, когда общалась с людьми, стоявшими ниже по социальной лестнице.
— Рада была с вами познакомиться, — быстро произнесла Мелия, ускоряя шаги, чтобы уйти от матери с сыном.
— Эрвин говорил о вас, — внезапно сказала Николь.
Мелия остановилась.
— И что же? — Она ничего не могла с собой поделать. Любопытство возобладало.
— Да. Он… очень хорошо отзывался о вас.
От девушки не ускользнуло, что Николь употребила глагол в прошедшем времени.
— Эрвин — первоклассный адвокат, — в замешательстве проронила Мелия, стремясь перевести разговор на профессиональные достоинства человека, которого обе любили.
— Да, замечательный, — охотно согласилась собеседница. И вдруг оживленно воскликнула: — А знаете, у нас с вами есть общий знакомый — Марк Финч.
Вот как, подумала Мелия. Да, она действительно знала Марка Финча. И юноша при каждом удобном случае упоминал Эрвина Хилмэна. С процесса Марка Финча Эрвин начал восхождение в карьере юриста. Тогда это дело привлекло внимание всей страны, репортажи с заседаний суда транслировались по телевидению, газеты отводили ему первые полосы.
Марк Финч в юности — способный спортсмен, что позволяло ему, не обременяя себя знаниями, легко переходить из класса в класс. Известно, что спортсменам часто живется гораздо легче, и школьная администрация округа настаивала на том, чтобы учителя ставили Марку не заслуженные им хорошие отметки. Это вылилось в то, что из школы юношу выпустили практически неграмотным. Его сразу приняли в престижный колледж, где назначили повышенную стипендию. Так бы Марк Финч и окончил колледж, не заглянув в аудитории, но случилась беда. На футбольной тренировке он получил серьезную травму колена и был вынужден распрощаться со спортивной карьерой. А через пару месяцев Финча выгнали и из колледжа.
После почестей и славы, к которым Марк привык, он оказался выброшенным на обочину жизни без знаний и практически без средств к существованию. Тогда-то Марк и начал тот знаменитый процесс, где обвинял школьные власти округа в том, что ему дали плохое образование. Адвокатом был Эрвин Хилмэн.