Эрвин лениво развалился в кресле.
— У меня сегодня свидание.
— Что ж, постараюсь говорить быстрее, но думаю, ты на него не пойдешь.
— Уже интересно.
— Нет, я не сомневаюсь. У тебя вполне может быть свидание с какой-то женщиной. Но любишь-то ты меня.
Лицо его потемнело, он быстро опустил голову. Девушку обнадежило уже то, что мужчина ничего не сказал. Хотя явно не хотел продолжения разговора, Мелию это не смущало. Она твердо знала, чего хочет.
— Да. Так вот, я хотела поговорить о доме.
— О каком еще доме? — нетерпение слышалось буквально в каждом звуке.
— О нашем. Полном любви и веселья. С семью спальнями. Для нас и шестерых ребятишек. Уютном домашнем очаге, в котором под ногами крутится щенок. И яблочный пирог по праздникам, — несколько сбившись, Мелия сама задохнулась от картин будущего счастья и попыталась объяснить попонятнее. — Видишь ли, всему причиной моя мама. Она…
— Ты уверена, что это не моя мама? Она ведь принимает такое живое участие в наших отношениях.
— Это не так, — поспешила заступиться за Дороти Мелия. — Твоя мама очень переживает наш разрыв. Она приходила ко мне в больницу и просила, чтобы я вышла за тебя замуж. Миссис Хилмэн обещала, что не будет вмешиваться теперь в наши отношения, а она — человек слова. Раньше твоя мать подавляла меня, я боялась идти наперекор. Но после этой встречи мы стали понимать друг друга. Я поняла, что многие проблемы изобрела сама.
Мелия замолчала, ожидая, что Эрвин страшно обрадуется, но ошиблась. Всем своим скучающим видом тот показывал, что терпит докучливые разглагольствования лишь из вежливости и ждет не дождется, когда она оставит его в покое.
— Конечно, я не первая, кого миссис Хилмэн хотела бы видеть своей невесткой. Существует сколько угодно женщин, которые мечтают, бросившись тебе на шею, нестись к вершинам политической карьеры.
— И с одной из претенденток я сегодня встречаюсь.
Это прозвучало как пощечина. Но Мелия ничем не выдала своих чувств.
— Однако прежде всего твоя мать желает тебе счастья.
— Очень трогательно с ее стороны. Похоже, вы с ней — ах, не забыть бы еще дражайшую Николь! — объединили свои усилия.
— Ничего подобного! Мне помогла разобраться моя мама.
— А, вот уже и она здесь замешана! Не многовато ли женщин на одного меня?
— Моя мама сказала всего лишь, что самый несчастный в данной ситуации ты. Но вина лежит на мне. Я поступаю как вероломная женщина, все время обманывая тебя. Сперва я возмутилась. Как это моя родная мать говорит такие вещи?! Да еще когда я только-только оправилась от аварии и умирала от разлуки с тобой.
Тень усмешки тронула его губы.
— Мама сказала, что если я по-настоящему люблю тебя, то должна держаться с тобой заодно, несмотря на все трудности. И еще, что ты бы в подобной ситуации не отказался от меня. У меня не хватило характера, Эрвин. И ты не представляешь, как я об этом жалею. Если бы вернуться на три года назад или даже на три недели! Все было бы совсем по-другому! Я верю в тебя, Эрвин, верю в нашу любовь! Поверь же и ты еще раз! Дай только один шанс. И тебе никогда больше не придется жалеть об этом! И еще хочу сказать…
— Как, еще? — вежливо перебил Эрвин, поглядывая на часы и разводя руками, всем видом давая понять, что отпущенное время истекает.
— Да, еще. — Голос Мелии окреп, наполненный силой убеждения. — Ты будешь замечательным политиком, и я сделаю все, что нужно делать жене в этой ситуации, чтобы тебя избрали в городской совет. Ничего, я выдержу. Со временем перестану нервничать, оказываясь на виду у публики и прессы. Твоя мама обещала помочь. Я смогу, Эрвин, знаю, что смогу! Через три-четыре года я стану вести себя перед камерой не хуже кинозвезды. Вот увидишь.
Эрвин молчал, и в наступившей тишине Мелия отчетливо слышала, с какой силой в груди у нее бьется сердце.
— Прекрасная и пламенная речь, — довольно спокойно произнес наконец молодой человек. — Но я не понимаю, что это может изменить.
Мелия медленно осела на стул. Все кончено. Она его потеряла. Это читалось в бесстрастном взгляде, каким он смотрел на нее. Взгляде на человека, некогда близкого, но больше уже не волнующего.
— А… да-да. — Она была настолько парализована этим явным безразличием, что не сразу могла подняться на ноги. — Прости, что… побеспокоила.
Остатков растоптанной гордости хватило, чтобы ноги, заплетаясь, донесли Мелию до двери.
— Ничего страшного, — бесцветным голосом произнес он.
Почему-то именно в этот момент что-то щелкнуло в сознании Мелии. Волна облегчения окатила как теплый душ после промозглого дня. Эрвин ее любит. Он не может перестать любить. Девушка уверенно обернулась и смело взглянула.