Ба ,кажется,чувствовала мою тревогу: она замечала как я дергаюсь от звука шуршащей листвы , как резко оборачиваюсь, если дверь захлопывается порывом ветра. На протяжении всей недели она безрезультатно пыталась меня накормить. Но даже малиновое варенье, которое я раньше могла черпать ложкой прямо из литровой банки, мне не лезло. Я пила кофе, не желая спать и видеть все тот же кошмар, и тайком воровала сигареты дяди Вити.
- Прекращай хорониться. Я может и не семи пядей во лбу, но считать умею.
Виктор Сергеевич взглядом указал на свою, опустевшую на половину, пачку красного «Мальборо». Лицо его было серьезно, и только в васильковых глазах плескалось веселье .
- А сами-то? - я насмешливо вздернула бровь.
Мужчина застал меня за первой за день затяжкой. Я прошла почти километр : от дома до конца аллеи, чтобы не быть пойманной Ба за этим пикантным занятием.
- То, о чем она не знает - ей не повредит. - произнес он, выдыхая густой дым.
Мы понимающе переглянулись: на старости лет Ба помешалась на правильном образе жизни, хотя еще в девяностых кутила так, что мне уже никогда этого не переплюнуть. С такими как она спорить - себе дороже. А посему я и дядя Витя выбрали политику невмешательства, щедро предоставив ей возможность потчевать нас отвратными смузи и пресной едой.
Его сухая жилистая рука потянулась к моей шее, я отпрянула с испугавшей меня саму прыткостью и чуть не повалилась в кусты смородины.
- Бьет? - горько усмехнулся дядя Витя, когда я восстановила равновесие.
- Кто? - непонимающе буркнула я.
- Мужик твой . Кто еще-то? Ты же от каждой тени шарахаешься, напуганная как зайчонок.
- Нет у меня мужика. - слова прозвучали зло.
Я не хотела его обидеть, но и обсуждать все это не желала. Однако, новоиспеченного кавалера Ба мое настроение, похоже , мало волновало.
- А это что? - он неожиданно быстро сдернул с меня косынку , обнажив кровоподтеки по всему периметру шеи и разочарованно вздохнул, - Дура-баба, еще пару минут и все. А ты еще и выгораживаешь? О бабке подумала? О семье?
- Думаю, поэтому и молчу!
Я вырвала из его рук косынку и неловко повязала обратно, расчесала волосы рукой так, чтобы они легли на плечи , скрывая все следы произошедшего.
- Мать твоя и бабка в таком деле разве что слезы развести способны. Я же - помогу, у меня сын при погонах. - мужчина говорил уверенно и просто, без бахвальства.
- Да откуда вы знаете при каких это обстоятельствах! Может я сама? - огрызнулась я.
. - Сама она, конечно! А следы от ногтей твои что ли? - он ощутимо повысил голос.
Неужели ему ,едва знакомому, не все равно? Мне хотелось , чтобы это было так.
- Только никто не должен знать. И заявления не напишу, пока не пойму кто и что это... - на последних словах я всхлипнула.
Дядя Витя молча кивнул.
Уверена, этим кто-то окажется мой босс. Смогу ли я его засадить? Его звериный магнетизм, непередаваемая ирония во взгляде зелено-голубых глаз, усмешка чувственных губ - все это двадцать пятым кадром проносится в голове, на секунду замутняя рассудок.
- Хочу знать мотив, - на одном дыхании выпалила я,то , что сидело во мне уже несколько дней. - Я ведь ничего такого никому не сделала ...
Затем подбородок предательски задрожал и я разрыдалась на его груди.
Мужчина терпеливо ждал пока я плачу, орошая слезами его клетчатую рубашку. Дядя Витя обнимал меня неловко, едва косаясь ладонями моих лопаток. Но мне вдруг стало не так страшно , как было всю последнюю неделю. Его уверенность и сила передались и мне: если я все узнаю - я пойму как с этим справиться.
Сбивчиво, все еще перемежая слова рыданиями, я рассказала ему все, за исключением того факта, что я влюблена в Сашу.
- Значит так. - он отстранился и слегка встряхнул меня, приводя в чувство. - Сын отвезет тебя домой,по дороге расскажешь ему то, что мне сказала. Бабке твоей наплету,что на станцию тебя отвез.
- Да неудобно как-то Вашему сыну по пробкам тащиться в Москву. - я смущенно вытирала покрасневшие глаза.
- В гробу в твои года лежать неудобно, а все остальное - переживешь как- нибудь. - отрезал дядя Витя.
Ндаа, этому вояке палец в рот не клади, вот уж правда они с Ба нашли друг друга.
детектив
Этот мужчина занял половину моей кухни: широко расставив ноги и закинув руку на спинку дивана, он лениво наблюдал как я борюсь с кофемашиной. Но меня это мало волновало: в свете последних событий моя вечная детская неловкость казалось ерундой. В сравнении со страхом смерти, знаете ли, почти все - ерунда.