Всемогущие инструкции, нерушимые, как высеченные в граните, правила! С каждым годом вас становится все больше, и вы, как верные сторожевые псы, охраняете напуганного на всю жизнь бюрократа от возможных неприятностей. Теперь и представить себе трудно, что когда-то полярный летчик, уловив из портативной радиостанции слабый писк морзянки, садился в самолет и, не получив официального, за дюжиной подписей разрешения, летел к черту на кулички. Выручал товарищей, спасал – становился героем, разбивался – вечная ему память. Теперь не то, совсем не то! Сегодня летчик опутан такой сетью инструкций и правил, что сто раз подумает, чем ему рисковать – жизнью или талоном пилотского свидетельства. Скажем, если бы Реймеров взял и просто сбросил с высоты на лед тот злосчастный дизель, то поступил бы по правилам и вполне мог бы остаться с невырезанным талоном. А дизель – подумаешь, мало ли в стране дизелей, доставили бы через месяц-другой на Нагурскую, выжил бы ее коллектив как-нибудь, не такой еще героизм советские люди проявляли – достаточно вспомнить пожар на станции Восток (за который, между прочим, нужно было бы сурово наказать, а не награждать). Зато – все по правилам, не было бы лишних семидесяти пяти минут налета, все кругом довольны, хотя и без аплодисментов.
Эх, какие у нас летчики и вертолетчики – умные, лихие, отчаянные асы! Знакомишься с ними, понаблюдаешь за их работой – и гордость испытываешь, радуешься, что повидал настоящих Мужчин, сильных и бесстрашных. А летать стали с оглядкой, потому что другой специальности у них нет, вырежут оба талона – и прощай, небо, иди и переучивайся на шофера, диспетчера, грузчика. Я не преувеличиваю, лично знаю таких, но не называю, чтобы не усугублять их горечь.
Здесь проницательный читатель припомнит известные ему случаи и справедливо упрекнет автора: а почему только летчики? А инженеры, строители, председатели колхозов и совхозов? На меня большое впечатление произвела исповедь директора одного из крупнейших в стране машиностроительных предприятий: чтобы оно нормально функционировало, директор за сутки своими распоряжениями столько нарушает, что по закону должен получить как минимум пять – семь лет лишения свободы. Но он директор и Герой, он не получит – а сколько бескорыстно преданных делу, но более мелких сошек во имя этого дела нарушают и получают?
Самая крепкая решетка, которую и алмазным напильником не перепилишь, – бумажная. Сегодня, в наши дни, она зашаталась, и, хотя неистребимая рать бюрократов и перестраховщиков отчаянно сопротивляется, будем надеяться, что скоро из всех инструкций, наставлений, законов и правил главным и определяющим станет: хорошо сделал свое дело – значит, победил, а победителей не судят.
«Однако мы размечтались», – как сказал у Булгакова Воланд. Возвращаюсь к полету.
По расчету обе группы, которые шли от Голомянного к острову Ушакова, должны были преодолеть километров сто десять – сто двадцать. Поэтому полпути мы летели по прямой, а потом Реймеров пошел поисковыми галсами. День стоял пасмурный, но видимость была сносная, и мы надеялись на удачу, тем более что одеты спортсмены в разноцветные куртки, хорошо различающиеся на белом фоне. И нам повезло даже быстрее, чем мы на то надеялись: буквально через полчаса Реймеров показал мне рукой на большой торос, в расщелине которого виднелась палатка. Из нее выбегали люди, махали руками…
Откровенно признаюсь, я волновался: такого рода встреч в Арктике у меня еще не было. Одно дело – прилететь на дрейфующую станцию, где тоже всякое бывает, но где все-таки теплые домики, надежная связь, запасы продовольствия, и совсем другое – увидеть на дрейфующем льду людей, затеявших с Арктикой уж слишком рискованную игру. А что, если запуржит всерьез, на неделю, если при подвижках льда провалятся рюкзаки, санки с продовольствием, если в ледяную воду окунутся люди? Как им спасаться, кто их разыщет в «белую мглу» без точных координат, среди торосов и разводий?.. Мне стало чуть жутковато при мысли, что в такой ситуации могут оказаться «метелицы». Перед отъездом я всячески намекал на то, что в полетах с Лукиным буду стараться высматривать их лыжню, снабжать девчат при случае свежим хлебом, но Валя к этим намекам отнеслась отрицательно: «Метелица» предпочитает идти автономно, без всякой помощи со стороны. Вот если мы навестим их 9 мая, в День Победы, ради такого случая девчата с удовольствием нарушат режим и разопьют с нами взятую с собой бутылку шампанского…