Таджик остановился и ошалело переводил взгляд с одного офицера на другого.
— Ви опять обижаите маих салдат. Да? Зачем, дарагой?
— Кто тебе это сказал, капитан? — По четырём узелкам на каждом погоне, можно было судить, что офицер был в звании капитана, или как так у них это было на самом деле…
Таджик обвёл руками вокруг.
— Все кричат об этом, да? Ти не слишишь, да?
— Нет.
— Нет?! — изумление таджика было искренним.
— Я вообще не понимаю, о чём они кричат. Попросил позвать тебя. Есть разговор, как у старых друзей. А они начали галдеть.
— Капитан, — обратился к нему Сазонов. — Успокой своих героев. Никто никого не трогал. Всё было, как сказал старший лейтенант.
Блеск секундного сомнения сверкнул в глаза таджика. Он обернулся и стал что–то кричать, размахивая руками. Солдаты ему что–то отвечали. Это было похоже на утреннюю массовую зарядку. Все размахивали руками, крутили ними, тыкали, упирали в бока. Саша едва себя сдерживал, чтобы не рассмеяться. Это было бы уже слишком.
Он дотронулся до плеча капитана.
— Слушай, капитан: может вы в другой раз устроите разборки посемейному, но у нас действительно нет времени — пора двигать на заставу. А у нас есть пара серьёзных, нерешённых вопросов.
Два коротких взмаха руками и галдёж смолк. Солдаты почти одновременно попрыгали в свои окопы, землянки. И снова над долиной плыла плавленая зноем тишина. Таджик развернулся.
— Да, что за вопросы?
— Как звать тебя, величать?
— Чта? — капитан явно не понял вопроса.
— Звать тебя как? Имя твоё? — пояснил Сазонов. Он быстро терял терпение.
— А, — улыбнулся таджик. — Азул. Я Азул.
— Хорошо, Азул. Я старший лейтенант Левченко. Новый ротный. На место Кадаева. Саша я. Александр.
— Да, Саша. Хороший был Кадаев. Тоже такой строгий, как ты. И
нет Кадаева. Он неуклюже смастерил печаль на сильно загорелом лице.
— Да, хароший был капитан Кадаев.
— Да, хороший. Мне рассказали. Будем знакомы, Азул? Он протянул руку. Капитан без раздумий ответил на рукопожатие.
— Ты где учился, Азул?
Капитан улыбнулся. И таджикам, и узбекам, и бурятам очень нравилось, когда гость интересовался достижениями хозяина.
— А–а–а! Самарканд. Автомобильное!
— О! Азул! А я учился в Чирчике. Знаешь?
— Канешна!
— Вот, видишь, капитан, мы земляки, можно сказать. Друзья?
Он ещё раз протянул руку, и задержал руку капитана в своей, другой шаря в кармане, нащупывая тяжёлую коробку, приготовленную заранее.
— Я твой друг, Азул, и я твой гость. Ты прости меня за то недоразумение. Ты знаешь о чём я?
Капитан поднял голову и пристально всмотрелся в Сашины глаза. Свои глаза он сузил до такого состояния, что впору было сомневаться, а видит ли он вообще что–нибудь. Таджик был настороже, справедливо ожидая подвоха.
— Почему ты молчишь, Азул?
Капитан попытался вывернуть из руки старшего лейтенанта свою руку, но тот только усилил хватку.
— Я не панимаю, что ти хочешь, руський?
— Я не русский, Азул. Хохол я. Мы любим друзей и гостей. А вы, таджики? Снова в ответ холодный прищур.
— У нас, хохлов, Азул принято, приходить в гости к друзьям с небольшим подарком. Надеюсь, что ты простишь мне, что в твои обычаи я принёс традиции своего народа?
Достав из кармана коробочку, он протянул её капитану, который осторожно принял подношение.
— Открой, Азул. Это не мина! — Александр попытался улыбнуться, как можно искреннее, думая о том, что было бы сейчас неплохо попить студёной воды. Жара измотала. Достали и таджики.
В прочной, тяжёлой коробочке, на бархатном ложе, в выемке лежала большая никелированная зажигалка. Сувенир смотрелся эффектно и дорого. Глаза капитана расширились от изумления, и он ласково провёл по полированному покрытию зажигалки, ослепительно бликующему на солнце. Он широко улыбнулся и, вдруг, обнял Александра.
— Хароший хахол! — выдохнул он от восхищения и прищёлкнул языком. — Хароший обычай у твой народ! Да, ти мой друг. Проси, что кочешь!
— О, друг мой! Пусть щедрость аллаха напитает твои годы!
Краем глаза Александр видел Сазонова. Старший лейтенант стоял едва дыша, забыв, что у него отвисла челюсть.
— Пусть и твои годы, Саша, будут богатыми и долгими, — вежливо ответил Азул, слегка кланяясь.
— Спасибо тебе, друг мой Азул. Тут такое дело…
Оставив Виталия наедине с растерянностью, обняв низенького таджика за плечи, Александр повёл его в сторону копошащихся у мангала таджиков. Запах пропитанного жареным мясом дыма едва не сводил с ума.