— Арида! — подошедший граф грубо взял женушку за локоть. — Идем! Не досаждай Его Величеству, он разговаривает не с тобой!
— Подожди! — вырвала руку Арида. — Я просто хочу прояснить. — Так как, Ваше Величество, насчет наследства? Суд почему-то отклонил мое прошение о пересмотре…
— Все верно, — кивнул король. — Суд отклонил. Потому что таково было мое распоряжение.
Я внутренне возликовала и найдя руку матери, легонько сжала ее. Арида открыла рот, и мне стало смешно, глядя как она разочарована.
Король же, сделав паузу, продолжил:
— Я счел справедливым оставить наследство Арине Беликовой, потому что именно она сейчас по вашей милости вынуждена пребывать в этом… образе. И нести всю ношу вашей болезни. Это компенсация, если хотите. Вас я уже отблагодарил возвращением титула и статуса законной супруги графа Сангиан, как вы и просили.
С этими словами король поднял руку, словно загораживаясь от дальнейших домогательств графини. Однако не тут-то было: Арида явно не понимала намеков. Она уже открыла рот, и я со страхом заметила, как обычно спокойные глаза короля наполняются гневом. Но вдруг желтое платье исчезло из виду. Обернувшись, я увидела, как граф заталкивает женушку в стоявшую возле дерева карету.
— Присаживайтесь, — король радушно обвел рукой огромное покрывало на траве.
Все оно было заставлено снедью, бутылками с вином, плетеными корзинками с фруктами, сырами и шоколадными конфетами. По краям покрывала сидели придворные, среди которых я узнала принца Эрика и еще несколько знакомых дам. Большинство же присутствующих были мне не известны. Королевы не было.
— Госпожа Арина, представьте же мне вашу матушку, — проговорил король, когда мы с матерью опустились на покрывало.
Места наши пришлись неподалеку от монарха.
— Елена… — я на секунду замешкалась, называть ли отчество матери, но решила, что это лишнее. — Элен, если хотите.
Мать покраснела.
— Восхитительное имя, — хлопнул король в ладоши. — Что ж, выпьем за Элен и за ее прибытие в наш мир. Сколько же еще открытий чудных вам предстоит, дорогая Элен, в нашем мире. Надеюсь часто видеть вас при дворе и вести с вами ученые беседы.
Мать снова смущено кивнула, в ответ король отсалютовал поднятым бокалом с шампанским.
Я скосила глаза вправо — туда, где еще недавно стояла карета графа. Но той уже не было, как и самого графа с его благоверной. Меня распирало желание расспросить короля, уж коли он сегодня так благодушен, как быстро и под каким нажимом граф согласился признать Ариду своей женой. Но я боялась: вдруг монарх скажет, что его даже уговаривать не пришлось?
Следующие несколько часов мы выпивали, пировали и разговаривали. Король интересовался тем, как обстоят дела с наследством Октавия, а мне ответить ему было нечего. Я совсем не занималась делами. Пришлось пообещать, что в ближайшее время непременно займусь всем.
— Нельзя пускать не самотек столь внушительное дело, — заметил король и спросил:
— У вас имеется деловая жилка, Арина?
Я задумалась. Но постом вспомнила биологического папашу и уверенно кивнула:
— Думаю, да.
— Вот и хорошо, — король отпил вина. — Жду известий о ваших успехах.
Я кивнула снова. Придется все же начать изучать толстые папки, которые дал мне Карсон. Лишь бы здоровье не подвело, да ума хватило…
После роскошного обеда король повел нас осматривать его сад. И там было на что посмотреть: самые разные деревья, кусты причудливых форм и расцветок, удивительной красоты цветы. Мать, которая до своей болезни профессионально занималась ландшафтным дизайном, задавала монарху множество вопросов, на которые тот с удовольствием отвечал. В конце прогулки эти двое уединились окончательно: король взял матушку за локоток и повел ее осматривать какие-то редкие кувшинки в дальней части сада. Мы же, оставшиеся не удел, разбрелись по поляне.
Я, ощутив на мгновение приступ слабости, присела на покрывале, не упуская из виду тропинку, по которой ушли король с матерью. Их веселые голоса доносились издалека, что меня немного успокоило.
— Ну, как вам пикник? — позади меня кто-то опустился на покрывало рядом.
Я повернулась. Там сидел принц Эрик — сын короля Сигизмунда. Принца я видела всего лишь раз, на балу урожая, да и то мельком. Тогда он показался мне слабой тенью своего отца — невзрачной внешности, принц Эрик был довольно высок и весьма худ. К тому же он рано начал лысеть. И как поговаривали, к своим тридцати пяти годам до сих пор не женился, из-за удивительной для подобной внешности придирчивости по отношению ко слабому полу.