— На следующий день я отправилась навестить маркизу. Никого с собой брать не стала, потому что посещение тюрьмы не увеселительная прогулка. Да и опасности для меня никакой не было: стражники, по словам Арона Нидана, будут присутствовать рядом, к тому же маркиза в кандалах.
Я надела неприметное платье из темно-коричневого шелка, накинул легкую пелерину из черных кружев, и в этом наряде испанской вдовы спустя час после отъезда из дома уже шагала тюремными казематами. Меня сопровождали два королевских гвардейца, форма которых напомнила мне об еще одном неприятном типе — господине Ламтере, насильнике-неудачнике. Я злорадно подумала, что он сейчас тоже скучает в тюрьме.
Едва я расположилась в скромной, но вполне опрятной приемной, как вторая дверь, ведущая во внутренние помещения, открылась и стражники ввели изможденную, худую женщину с всклокоченными черными волосами, в которой я с трудом узнала бывшую красотку Оливию Шевалон. Ступала она, прихрамывая, руки ее были в язвах, а лицо поражало мертвенной бледностью. И без врача стало понятно, что жить ей осталось считанные дни.
— Пришла, — Оливия с трудом растянула в подобии улыбки бескровные губы и уселась на деревянный стул, который отодвинул для нее стражник. — Пусть уйдут, — ткнула она пальцем в гвардейцев. — При них я говорить не буду, а моя тайна умрет вместе со мной.
— Вы можете подождать за дверью? — спросила я гвардейцев.
Те кивнули, еще раз проверили надежность кандалов Оливии и длину цепи, затем покинули комнату, сообщив, что будут за дверью.
— Ну так что вы хотели сказать, Оливия? — я старалась сохранять официальный холодный тон.
— Оливия противно захихикала:
— Какие мы стали напыщенные, надутые. А я ведь слышала, что титула-то тебя лишили и брак с графом аннулировали! Все-таки некоторые мои молитвы были услышаны и на том спасибо. С этим и умру…
— Я понимаю, ты страшно довольна тем, что мой брак расстроился, — начала я закипать. — Но тебе то что с того? Ты ведь теперь к графу не подберешься? И не нужна ты ему, разве он к тебе приходил, разве навещал? И вообще у него теперь новая жена есть, не чета нам с тобой! Такая сожрет с потрохами и графа, и замок, и все королевство!
Выпалив это, я замолчала. Оливия снова довольно захихикала, потирая сухощавые, морщинистые как у старухи ручонки.
— Ну что ж, значит граф получил по заслугам, — довольно проговорила она.
— Выкладывай уже, — поторопила я без устали хихикающую маркизу. Похоже, в тюрьме она окончательно спятила. — Какую тайну ты хотела мне открыть?
Оливия наклонилась так, что кончики ее черных волос почти соприкасались с моими. Меня передернуло от отвращения, но отодвигаться я побоялась. Еще сочтет это оскорблением и совсем откажется говорить.
— Арида или Арина, или как там тебя сейчас зовут, — проговорила маркиза уже вполне серьезным тоном. — Хочу перед смертью немного очистить свою душу и сообщить, что я укусила Голоку.
Поймав мой удивленный взгляд, она поспешно добавила хриплым, чуть взволнованным голосом:
— Если она выжила, чего я точно не знаю, то сейчас такой же переносчик вампиризма, что и я когда-то. Берегитесь! Вы все в опасности. А особенно те, что в замке!
После этих слов Оливия забряцала цепями, хрипло хохоча и отчаянно ругаясь. Стражники тут же вбежали и увели заключенную. Я же замерла, почти прикованная к стулу от страха.
Глава 10
Не помню, как добралась до дома. Ганс понял по выражению моего лица, что что-то неладно, однако вопросов задавать не стал.
Войдя в дом, я без сил рухнула в кресло гостиной. Обеспокоенная мать прибежала из кухни, где занималась Аной.
— Что случилось? — посмотрела она на меня. — На тебе лица нет.
В двух словах я рассказала ей о произошедшем. Надо отдать должное моей матушке: о вампирах она выслушала, не моргнув глазом.
— И что? — спросила она, уже успев сбегать на кухню за водой для меня. — Ты думаешь, что в замке все заражены?
Я кивнула.
— Мне сразу там показалось подозрительно, особенно граф. Он ведь никогда таким равнодушным к хозяйству не был. И эта его бледность…
— Кстати, Ана очнулась и утверждает, — быстро произнесла мать. — Что именно граф ее запер в той комнатушке, а не Арида. Та ей только работу подавала, но все под неусыпным надзором графа, ключи были у него. Еду приносила ей Голока, подавая под дверью в щелочку, но обычно забывала это делать.