— А замуж с чего он меня решил выдать?
— Так опять это герцог, — пояснила мать. — Снова подошел и давай наушничать, я ничего толком не расслышала, он скользкий как змея, противный такой, ужас.
— Согласна, — я принялась мерить кабинет шагами. — И уж точно замуж за него не собираюсь. А с графом как они поговорили? Он ведь подходил, кажется.
— С графом? — рассеянно переспросила мать. — Ах, да. Тот подходил, ну Сигизмунд ему и выдал, как топором отрубил. Так мол и так, есть подозрения, что вы, уважаемый граф, контрабандой да разбоем промышляете, поэтому чтобы больше на своих балах я ваших разбойниц не видел, а если явитесь, пожалеете. И еще пригрозил, что по поводу Эммы будет расследование с участием королевской полиции.
— Ясно, — я потерла лоб, который заболел от напряжения. — А все герцог этот, прохиндей чертов. Что же делать?
— Выждем пару деньков, а потом я съезжу во дворец и поговорю с королем, — отозвалась мать. — Он ко мне хорошо относится, я попытаюсь отговорить его от этой женитьбы, скажу, что…
— Скажи, что со здоровьем у меня швах! — вскричала я. — К тому же это правда. Зачем герцогу такая невеста?
— Ну ладно, — согласилась мать. — Скажу так. Но с твоим здоровьем и впрямь надо что-то делать. Вроде бы граф собирается искать Трисмегиста.
Я припомнила вчерашний разговор Леи и граф: похоже на то. Вот только где он будет искать беглого лекаря, это загадка. Дело провальное изначально, я приговорена. Вслух я этого не сказала, выразив перед матерью надежду, что Трисмегист будет найден, а моя проблема со здоровьем решится.
Во второй половине дня явился маркиз Агастьян и доложил, что фрегат «Смельчак» под управлением капитана Сангиана сегодня утром отбыл в Хасадское королевство. По его взгляду, который он старательно от меня прятал, я догадалась, с кем отбыл граф.
— Эмма с ним?
Маркиз кивнул, глядя на меня виновато.
— Мне очень жаль, — произнес он.
Вот только не пояснил, чего ему жаль: того, что граф открыто крутит любовь с Эммой или что мне назначено выйти замуж за негодяя герцога? А может, вообще того, что я скоро умру?
Глава 24
Спустя несколько дней я уже почти не думала об отбывшем в закат графе и об его прекрасной компаньонке. Дел было много, поэтому я просто завертелась в ежедневной рутинной карусели. К тому же такое количество работы служило прекрасной отговоркой на все приглашения герцога Льерского, который на правах законного жениха рвался съездить куда-нибудь прогуляться.
Но я понимала, что долго отговариваться не смогу, и рано или поздно настанет час, когда надо будет прямо высказать свое мнение насчет этого замужества. И я боялась. Меня пугал гнев герцога и особенно, короля. Хоть последний и был весьма благодушен, но все же… Все же он был монарх и самодержец, а значит к противостоянию не привык.
Мать уже съездила во дворец и провела с королем по меньшей мере три часа. Они пили изысканный травяной чай, ели пирожные, гуляли по саду, рассматривали редкие заморские цветы. Но по словам матери, едва она завела разговор насчет моего грядущего замужества, как король сразу сменил тему, причем даже не извинившись. Из этого я сделал вывод: гнев монарха в случае моего отказа будет впечатляющ.
У меня оставался последний козырь: сказаться настолько неизлечимо больной, чтобы вообще не вставать с постели. Понятно, что при таком раскладе свадьба будет отменена, не станет же герцог жениться на инвалидке?
В очередной день я сидела утром за завтраком, задумчиво жуя отменно приготовленные сливочные блинчики. Мысли мои были заняты полученным вчера приглашением от герцога, где он звал меня покататься сегодня на каруселях в городском парке. В отличие от полученных ранее приглашений внизу этого стояла приписка: «Арина, дорогая, вынужден подчеркнуть, что в случае очередного отказа о вашем поведении будет доложено Его Величеству. И не думаю, что ему это понравится. Любящий вас Данэл Льерский»
— Отнеси в Льерский дворец, — я передала вошедшему в столовую Фреду записку, в которой коротко выразила согласие покататься сегодня на каруселях.
Я рассудила, что встречаться в людном месте довольно безопасно и вряд ли герцог станет приставать ко мне на всеобщем обозрении.
Птах крутился под столом, выпрашивая лакомые кусочки. За то время, что он провел у меня, зверек успел изрядно потолстеть и уже вымахал ростом с таксу, хотя изначально был не больше котенка. После отъезда Хасадских девушек он долгое время грустил, и только недавно начал вновь проявлять свой игривый нрав, чему я была очень рада. Даже тому, что временами он кусал меня за пятки.