Спустя час сражение завершилось и к нам подошли десять пауков, перемазанных зелёным. У одного не было лапы, другой потерял жвалы, но что-то мне подсказывало что они очень быстро восстановятся.
Среди выживших было девять огромных пауков и один совсем крохотный. Его брюхо светилось фиолетовым, и более того. От этого паучка несло некротикой за километр. Наверное поэтому он и выжил. Подобных пауков называли могильщиками. Редкая мутация, которая подмешивала в их слюну немного некротики. Плюнет в тебя — и пойдут язвы по всему телу, а следом разложение плоти. Причём не важно, как много яда попадёт на твоё тело. Опасные козявки.
— Добро пожаловать в команду, — сказал я и погладил паучиху по лапке, на которой была жесткая щетина.
— Шайя служит до тех пор, пока есть еда.
— Ага. И в обратную сторону это тоже работает. Еда есть до тех пор пока Шайя служит и не затевает дурного. Надумаешь предать и тогда…
— С-с-секир баш-ш-шка. Я поняла, — прошипела королева.
— Рад, что мы поняли друг друга, — улыбнулся я и отозвал паучиху.
К моему удивлению, исчезла не только она, но и десять паучков, победивших в сражении. Вот это поворот! Может не стоило избавляться от трёх тысяч её подданных? Всё же это грозная сила. Впрочем, уже поздно об этом думать. Если потребуется, то увеличим поголовье роя без проблем.
Из раздумий меня вырвало землетрясение — пробой начал схлопываться. Ну и славно. Моя работа тут окончена, а значит, можно вернуться к поискам герцога Фридриха Августа Первого. Я открыл портал и шагнул в Дубровку, оставляя за спиной пещеру, усыпанную останками разорванных в клочья пауков.
Поместье Львовых.
Тихий семейный вечер. Кьяра гоняется с тесаком наперевес за патриархом рода Львовых, тот, хохоча, убегает и лениво отражает удары.
— Кьярчик! Плохо стараешься! Плохо! Ха-ха-ха! — голосил Лев Львович, парируя очередной выпад.
— Львович! Прекрати прыгать, как блоха, и я покажу тебе, на что способна владычица северных пустошей! — яростно выкрикнула Кьяра, продолжая наступать.
— Пока ты способна лишь на жалкое нытьё! Ха-ха-ха!
Лев Львович получал истинное наслаждение от сражений, а новая пассия его сына оказалась точно такой же маньячкой, как и он. Двухчасовая тренировка утром, ещё час после обеда и три часа перед сном. Сын главы рода порой не понимал, с кем Кьяра проводит больше времени, с ним, или с его отцом?
С другой стороны, он радовался успехам Кьяры. Ежедневные сражения позволили ей быстро прогрессировать во владении клинком, а лекции Касторкина давали ей почву для совершенствования магии молний. Лев и сам обучал Кьяру, но методу обучения Касторкина сложно было переплюнуть.
Поскольку профессор был заядлым спорщиком, то он не изменял себе даже на занятиях. Постоянные пари по любому поводу. «Спорим, вы не сможете с первого раза повторить (а дальше любой бред который придёт профессору в голову)». И понеслось.
Студенты с радостью принимали пари, так как безумный профессор всегда ставил на кон необычные вещи. К примеру, вчера Кьяра победила, с первого раза повторив заклинание «вспышка». Проиграв, Касторкин встал на четвереньки и возил Кьяру по аудитории, пока не рухнул без сил.
Казалось бы, это полный идиотизм. Но нет. Игровая форма занятий заставляла студентов выкладываться по полной, желая одолеть поехавшего профессора. Лев и сам поприсутствовал на паре занятий и мог с уверенностью сказать, что Касторкин поддаётся студентам, чтобы стимулировать их жажду познания.
А сейчас Лев сидел на скамейке и наблюдал, как Кьяра пыталась шарахнуть его отца молнией. Но Лев Львович, словно кот, то и дело ускользал от атак, самодовольно насмехаясь над Кьярой. Это её жутко бесило. Но злость и позволяла ей расти. А вот и конец схватки. Глава рода наигрался, одним ловким движением опрокинул на землю владычицу северных пустошей, а после приставил клинок к её шее.
— Кьярчик, ну что я могу сказать? Рвения тебе не занимать, а вот навык фехтования пока хромает. К тому же, тебе нужно изучить заклинания, разгоняющие твои рефлексы и усиливающие тело, так как ты, мягко говоря, медлительна.
— Медлительна? Дай мне встать, и я покажу тебе… — начала огрызаться Кьяра, но её прервал Лев.
— Эй! Сейчас моя очередь! — Но очередь не наступила, так как зазвонил мобилет. Посмотрев на экран, Лев увидел что звонил Оболенский. — Да, Гриш. Что-то срочное? У меня тренировка.
— Ох, какой занятой, — усмехнулся Оболенский. — Тут дело на две минуты. Да — да, нет — нет.
— Понял. Тогда говори.
— Лев, ты будешь моим шафером? А то я жениться собрался, и боюсь, что шаферов всех расхватают.
— Ого! Вот это новости. А в каком смысле расхватают? Кто-то ещё женится?
— О-о-о! Друг мой. Я думал, что только мне не рассказали, а оказывается и ты в неведении, — засмеялся Григорий. — Ершов женится на Лунгиной, а Дубровский — на Мышкиной. Ну и я женюсь на сестре Виктора.
— Вы чего там, массово помешались? Три свадьбы разом? — удивился Лев.
— Ха-ха. Типо того. Ну, так что скажешь?
— Да, не проблема. Буду шафером, — согласился Лев.
— Ну и славно. Пошел я предложение делать. Ты бы тоже прекращал сопли жевать.
— А я и не жую соп… — начал распаляться Лев.
— Пока-пока! — прокричал Оболенский и сбросил вызов.
Убрав мобилет в карман, Лев заметил, что отец и Кьяра как-то странно смотрят на него. Лев Львович остановил сражение и направился прямиком к сыну. Положил руку на плечо и тихонько шепнул:
— Да Лёва, я тоже думаю что тебе пора окольцеваться. Ха-ха-ха! — расхохотался глава рода, перекинул двуручник через плечо и пошел к выходу с тренировочной арены.
Лев проводил его взглядом и, вспылив, выкрикнул:
— Да вы сговорились⁈
Убрав меч в ножны, Кьяра вытерла ладонью пот со лба и, подойдя ближе, спросила:
— Ты о чём?
— Да, так. Не обращай внимания, — ответил Лев и поправил пиджак, в кармане которого лежала коробка с кольцом.
Иркутск.
Неподалёку от ночного клуба Ля Рош.
Махаонов Феофан Борисович провёл незабываемую ночь с двумя красотками, одна из которых потеряла сумочку в заведении. Как истинный кавалер, а точнее ценитель женских ласк, он благодушно согласился отыскать сумочку в обмен на ещё одну встречу.
Личный водитель вёз Махаонова в клуб, а барон, сидя на заднем сиденьи, горланил песню, игравшую всю ночь в клубе:
— … Ночами прижимаю,
Охаю вздыхаю,
Говорю ей, что не брошу,
И о том, что я хороший,
Но я подле-е-ец! Я подлец! Ха-ха!
Махаонов приоткрыл окошко и, вдохнув прохладный воздух, откинулся на сиденье.
— Да, Прошка. Эт тебе не крестьянок щупать! Там такие бабы. М-м-м! Закачаешься!
— Вам виднее, ваше благородие, — отозвался водитель.
— Само собой, виднее! Мой старик думал, что самый умный, и что? Практически профукал всё моё наследство! А я просил этого кретина. Дай денег на ночной клуб. Хрен тебе, говорит, а не деньги. Хвала богам, этот дегенерат сыграл в ящик раньше, чем успел всё просрать. И посмотри, где я теперь?
— На Ямской улице, ваше благородие, — буркнул водила, так как совершенно не вслушивался в очередную самопохвалу барона.
— Идиот. Я имею ввиду не территориальное расположение, а общественное! Я один из богатейших людей Иркутска! Со мной даже графы считаются, — самодовольно заявил Махаонов и ткнул пальцем в потолок, показывая, какой он важный.
— Да, ваше величие трудно переоценить, — поддакнул водила, мечтающий, чтобы этот разговор побыстрее закончился.
— Верно говоришь. Так оно и есть, — удовлетворённо кивнул барон и, посмотрев в окно, разинул рот. — Какого ху…?