Позвав на помощь монголов, я открыл портал и мы перенесли тела в управление истребителей. Когда я переместился в управу, то увидел сорок один труп, лежащий на полу. Привратники и истребители, стоящие на платформе, тихо шептались, а из кабинетов прибежали офисные работники вместе с Трифоновым.
— Вадим Иннокентиевич. Задание выполнено. Пробой закрыт, — коротко отрапортовал я. — Давайте продолжим в вашем кабинете.
— Д-да, — ошарашенно сказал Трифонов, не сводя взгляда с покойников. — Проведите опознание. Я скоро… — приказал штабс-капитан куда-то в пустоту и пошел следом за мной.
Оказавшись в кабинете, я привычно уселся на кресло и порадовался тому, что мою просьбу удовлетворили. На столе стояла полная пиала шоколадных конфет.
— Вадим Иннокентиевич, я обнаружил на станции ГЭС семь трупов. Все гражданские. Их тела я не захватил. Нужно будет выслать группу для захоронения и опечатывания станции.
— Сделаем. Что с пробоем? — спросил Трифонов, глядя куда-то в пустоту.
— Внутри пробоя нашел сорок трупов и десять человек в тяжелом состоянии. В процессе транспортировки один раненный погиб. Девять выживших истребителей сейчас на лечении в моём родовом санатории, — соврал я; ну не рассказывать же мне про Дубровку.
— Каков прогноз?
— На их восстановление потребуется месяц. Но надеяться на то, что они вернутся к работе истребителями, не стоит. В пробое оказался монстр. Паучиха. Бойцов связали и ввели в их тела желудочный сок, который растворил мышцы и некоторые органы. То, что я успел спасти девятерых — уже чудо.
— Твою мать… И так работать некому, а мы на ровном месте… — выругался Трифонов, но, взяв себя в руки, посмотрел мне в глаза. — Благодарю за службу, Виктор Игоревич. Если бы не ты, то мы могли бы потерять ещё много ценных кадров.
— Да бросьте. Дело-то житейское, — отмахнулся я и взял конфету из пиалы. Как только я развернул фантик, в нос тут же ударил аромат ликёра. — Ммм! Пьяная вишня? Отличные конфетки у вас, товарищ штабс-капитан!
— Хрен с этими конфетами, — натянуто улыбнулся Трифонов. — Сверху пришла разнарядка на твоё повышение. За заслуги перед родиной, так сказать. — Вадим Иннокентиевич достал из ящика стола очередную грамоту и протянул мне. Напечатанный текст и внизу подпись императора. Мол, Виктор Игоревич, молодец и всё такое. — Поздравляю, теперь ты истребитель третьего ранга. — Пожал мне руку Трифонов.
— Ого! Вот за это спасибо! — радостно выпалил я.
— Ха-ха! Что я вижу? Дубровский радуется повышению? А где же твоё типичное возмущение в стиле «А где повышение зарплаты?», «Почему мне не выдали новый божественный артефакт?» и прочее?
— Нет, вы не подумайте. Мне до сих пор плевать на все эти звания и звёздочки. Радуюсь я потому,что Фёдор Лунгин тоже истребитель третьего ранга. Смекаете? — Расплылся я в улыбке.
— И теперь ты будешь над ним издеваться из-за того что он к третьему рангу карабкался десять лет, а ты за год осилил? — Осуждающе сказал Трифонов.
— В самую тютельку, господин штабс-капитан!
Я поднялся с кресла, забрал грамоту, скрутил из неё кулёк и высыпал туда все конфеты из пиалы.
— Топай отсюда. Вандал хренов. Ничего святого, — покачал головой Трифонов.
— Вадим Иннокентиевич, так это ж просто бумажка. Для меня куда важнее наши с вами дружеские отношения. Кстати, мой бог покровитель просил передать, что прянички у вас отменные.
— Ага. Пусть на чай заглядывает. Уверен, он про тебя сможет рассказать много интересного.
— Ха-ха! Да я и сам могу рассказать. Только у вас вечно чая нет. Либо кофе, либо ничего.
— Дубровский! — рявкнул Трифонов. — Ты достал бухтеть! Топай. Будет тебе чай в следующий раз.
— Поймаф на флове, — радостно сказал я, жуя конфету, закрыл за собой дверь и направился на телепортационную станцию.
Истребители выстроились в ряд перед покойными братьями и смотрели на трупы с гордостью и почтением. Среди собравшихся я заметил Лунгина. Он сделал шаг вперёд и, приложив кулак к сердцу, рявкнул:
— Честь и слава!
Толпа отозвалась: «Слава и честь!». Истребители, как один, ударили кулаком в грудь, кивнули и разошлись по делам. Лишь десять человек из отдела криминалистики остались, дабы опознать тела. Фёдор, такой бойкий на публике, внезапно превратился в желе. Как будто из него вытащили все кости. Подойдя к лавке, он устало опустился на неё.
— Погиб кто-то из знакомых? — догадался я, присев рядом.
— Двоюродный брат. Артемий, — коротко ответил Фёдор. — А это ведь я привёл его в истребители.
— У него была своя голова на плечах, и решение вступить в истребители он принял самостоятельно. Не вини себя.
— Виктор, он же был совсем мальчишкой. Двадцать три года парню. А я ему все уши прожужжал какое великое дело мы делаем. Вот он и…
— Вот он и принял решение вступить в истребители. Каждый несёт персональную ответственность за собственную жизнь и всё что в ней происходит. Понимаешь? По-другому не бывает. Жалко парня, но ты не виноват в его смерти.
— Так-то может ты и прав, но…
— Но тебе стоит сейчас закрыть рот, пойти к Трифонову взять отгул, а лучше отпуск. После отвезти покойного брата его родителям. Оплакать его в кругу семьи, Анна поедет с тобой.
— Да зачем…
— Это не обсуждается, — настойчиво сказал я. — Тебе нужна поддержка. А кто поддержит лучше любимой женщины?
— Спасибо, — шмыгнув носом, сказал Фёдор и хотел было меня обнять, но заметил у меня значок истребителя третьего ранга, а ещё увидел грамоту с гербовой печатью, в которую я завернул конфеты. — Какого хрена? — изумился он.
— Ну, так бывает, — пожал я плечами. — Едешь в командировку — и ненароком налаживаешь отношения между Россией и Японией.
Эх, а я ведь собирался хвастаться и доставать Лунгина, но в текущих реалиях это было бы подло. Поэтому и пришлось ограничиться скромным объяснением.
— Виктор Игоревич, ты не перестаёшь меня удивлять, — улыбнулся Фёдор и, кивнув своим мыслям, поднялся. — Ты прав. Нечего нюни разводить. Всё уже случилось, и остаётся только жить с последствиями. Пойду к Трифонову.
Пожав на прощание руку Лунгина, я направился к Николаю. Привратник, как и все на станции, посматривал на проводимое опознание.
— Николай, коньяка у меня всё ещё нет с собой, но есть конфетки с ликёром. Будешь? — Я протянул ему кулёк и привратник на автомате взял горсть конфет.
— Виктор Игоревич, как ты выжил там, где погибло столько народу?
— Не знаю. Видать я заговорённый, — пожал я плечами. — Докинь меня до Минска, пожалуйста.
— Заговорённый… — повторил за мной Николай. — Понятно… Минск? Да, сейчас сделаю.
Словно в трансе, привратник стал создавать пространственный переход из водоворота рун, парящих в воздухе. Полыхнуло синим, и портал открылся. Ну, здравствуй, Минск. Одна из самых дальних телепортационных точек в европейской части империи. Дальше только на Клювиковских авиалиниях.
Выйдя из здания телепортационной станции, я, не стесняясь, призвал коршуна и рванул в сторону Кракова.
Замок герцога Фридриха Августа Первого.
Герцог неторопливо пил кофе с коньяком, сидя в кожаном кресле. Мысли роились в его голове, просчитывая возможные комбинации будущего. В одной из таких комбинаций виднелась победа над Российской империей. В случае реализации этого сценария, вся европейская часть России перешла бы под контроль герцога и тогда…
— Фридрих, допивай свой кофе и иди ко мне, я уже истосковалась по твоим ласкам, — промурлыкала обнаженная девушка, лежащая на кровати.
Антуанетта Ангорская была чертовски привлекательной особой, как в физическом, так и в дипломатическом смысле. Фридрих планировал обручиться с ней и заполучить поддержку её отца, графа Ангорского, а заодно и его союзников. Это сильно бы помогло в войне с Россией.