— Господин⁈ Что-то случилось? Господин! — вскрикнули гейши.
Пару секунд Дайго не отвечал, а когда он снова поднял взгляд на жриц любви, то в его глазах горел красноватый огонёк.
— Всё в порядке. Продолжайте, — улыбнулся Дайго, который больше себе не принадлежал.
Глава 4
Город Томакомай, округ Ибури.
Префектура Хоккайдо.
— Хрущева… Долбаная сука… — процедил сквозь зубы Эгава Акамацу и присосался к бутылке саке.
Раньше у него было всё. Сытая жизнь, особняк, власть. Пускай он и не был на вершине мира, но таки сумел выгрызть себе местечко под солнцем. А сейчас всё это оказалось утеряно. И всё из-за чего? Из-за Хрущевой и какого то юнца по фамилии Дубровский? Это жутко бесило Эгаву.
Тем более, что сейчас он прятался в трущобах Томакомай, а это довольно паршивое место, населённое тёмными личностями. Впрочем, сюда он направился не просто так. А для того, чтобы нанять людей, любящих звонкую монету и звуки предсмертных криков.
Эгава Акамацу за жалкую неделю сумел разыскать главу гильдии убийц. Правда в процессе Эгава сам едва не лишился жизни, но разве это важно? Важно то, что по сходной цене глава гильдии выделил пятьдесят человек до конца месяца. Эгава потратил все имеющиеся деньги, и теперь пути назад не было. Либо он отомстит, либо погибнет, пытаясь это сделать.
Он налил себе ещё стаканчик и, опрокинув его, достал из кармана вибрирующий мобилет. Звонил доверенный человек из имперского дворца. И нет, Эгава не подкупил его. Даже если бы Эгава заложил собственную душу дьяволу, этих денег бы не хватило. Доверенным человеком был родной брат его отца.
— Дядя, есть какие-то новости? — спросил Эгава, затаив дыхание.
— Дубровский только что покинул дворец императора, — перешел прямо к делу обладатель хриплого голоса. — Муцухито дал добро на обучение людей Дубровского в Токийской академии. В ближайшее время Дубровский вернётся. Будь наготове.
Не дождавшись ответа, дядя сбросил вызов.
— У самурая нет цели, только путь. Путь мести. — Эгава расплылся в улыбке и осушил бутылку саке до дна.
Из дворца императора Муцухито я переместился прямиком в Дубровку. И что же я там увидел? Правильно! Недовольные лица. В первую очередь возмущались работники суши бара, и немного бухтели монголы, отвечающие за шашлычку.
— Виктор Игоревич, ну куда это годится? Я накрутила ролов целый тазик, начала лосось мариновать, глядь! А тазика уже нет! — возмущалась раскосая женщина лет пятидесяти, активно размахивая руками, будто пыталась взлететь.
— У тазика ноги выросли и он сбежал? — пошутил я.
— Если бы! Его гарпии унесли!
— Да, Виктор Игоревич, эти крылатые твари уже достали. Сегодня с вертела утащили целого барана! Я так-то их обрезками всегда подкармливал, никогда не обижал, но чтобы такое… — посетовал монгол.
— А гарпии с какой стороны летели?
— Ну так с запада же. А что? — не поняла сути моего вопроса работница суши бара.
— Просто хотел убедиться, что они припёрлись не из замка, — я почесал затылок и кивнул. — Понял, проблему сегодня решим, возвращайтесь к работе.
Гарпии в Дубровке есть только у Тихоновича, Юлии и Тимура. Тихонович в Дубровке практически не появляется после открытия ночного клуба, Юля занята подготовкой к свадьбе, да и Фурия с Пандорой и без краж питаются получше многих. Того и гляди, разжиреют. Остаётся только один мелкий жулик…
Призвал Клювика и уже через пару минут точно знал местоположение Тимура. Он вместе с Гру и ещё десятком ребятишек расположился на берегу реки ниже по её течению. Туда я и направился.
Ещё издалека я услышал песни и визги молодых девчонок. Где-то за высокой травой был праздник.
— Тим! Ты крутой мужик! Ик! Дай я тя поцелую! — выпалил пьяный паренёк, чей голос ломался и периодически срывался на фальцет.
— Не лезь к нему. Сегодня Тима целую только я, — промурлыкала девица.
Я потянулся к мане и заставил всю траву в округе усохнуть. Образовалась огромная проплешина и десяток испуганных глаз смотрящих на меня. А ребята неплохо устроились. Ящик коньяка из запасов Вадима, наполовину съеденный баран, которого прямо сейчас дожевывал Гру, суши, конфеты и много чего ещё.
На шее Тимура висела девочка уже успевшая обзавестись окружностями в районе груди и попы. Тимур, судя по всему, чувствовал себя хозяином жизни и по-царски обнимал её за талию, вторую руку запустив ей под одежду. Ребятня из переселенцев тут же смекнула, что дело пахнет поркой и, натянуто улыбаясь, попятилась назад.