А ещё было забавно то, что при появлении в коридоре Орлова, сотни магических ловушек, спрятанных в потолке, стёклах и полу, тут же деактивировались. Вот что значит, второй человек в империи! Колоссальное доверие со стороны императора-батюшки.
Подойдя к двери кабинета, мы молча подождали минут десять, после чего дверь распахнулась, и показалась немецкая делегация из пяти человек. Морды холёные, раскрасневшиеся, довольные. Пахло от них парфюмом и коньяком. Моим коньяком. Уж я-то алкоголь, изготовленный Вадимом, узнаю по запаху за версту. Весьма польщён. Не думал, что имперский двор потчует дорогих гостей нашими напитками.
Пропустив делегацию, Орлов вошел в кабинет, а я последовал за ним. По периметру длинной овальной комнаты расположились книжные шкафы, сплошь заставленные книгами.
Статный высокий мужчина смотрел на нас из центра помещения. Его мощь разлилась по кабинету, заставляя нас двигаться, будто плывём в киселе. Император радушно улыбнулся.
— Виктор Игоревич, — кивнул мне император, здороваясь, и перевёл взгляд на Орлова. — Данила Андреевич, полагаю, случилось нечто экстраординарное, раз вы осмелились нарушить мой рабочий график без моего на то дозволения?
Хоть голос императора и был добродушным, но в нём чувствовалось раздражение.
— Ваше величество, — поклонился Орлов. — Вы совершенно правы. Возникла проблема, которая может перерасти в угрозу общеимперского масштаба.
— Говорите конкретнее, — попросил Пётр Алексеевич.
— Прошу прощения за то, что врываюсь в разговор. Но давайте лучше я отвечу на все имеющиеся вопросы. Всё-таки и угроза возникла по моей вине, — перехватил я инициативу в беседе.
— Виктор Игоревич. Вы снова во что-то вляпались? — спросил Пётр Алексеевич, приподняв бровь.
— Вы даже не представляете, во что я вляпался на этот раз, — улыбнулся я, так как император был прав. Прошел всего год с момента моего появления в этом мире, а я только и делаю, что сражаюсь за своё существование.
— Вот как. Тогда присаживайтесь. Я с радостью выслушаю вашу историю от начала и до конца. — Пётр Алексеевич указал рукой на рабочий стол, за которым стояли три кресла, и я начал рассказ.
Поведал про то, как победил эпидемию одержимости. Как погнался за Игдрой и оказался в другом мире. О том, как одолел Пересмешника и прекратил тысячелетнюю войну. Как это привело к уничтожению Изиды. Про переселенцев, конечно, тоже поведал. Ведь отмолчаться уже невозможно. Орлов всё видел.
Рассказал, как дал работу переселенцам, кров над головой, обеспечил едой. Ну и закончил всё историей рода Ершовых. Ведь она и была отправной точкой текущей войны с демонами. Выслушав меня, император нахмурился, подошел к окну и посмотрел вдаль. Она молчал целую вечность, о чём-то раздумывая, а потом сказал.
Как я понимаю, императора больше всего насторожило то, что у меня есть два миллиона одарённых. Это огромная армия, которая, если не больше имперской, то вполне сопоставима с ней по размеру. Но не по качеству. Хотя качество мы подтянем. Это дело времени.
— Знаете, Виктор Игоревич, вы очень неоднозначный аристократ. По-хорошему за все ваши проступки, я должен снять с вас голову. Но мы поступим иначе. — Император выставил руку в сторону и на ней материализовался из золотого свечения кречет. Птичка такая, очень похожая на сокола. Сразу было ясно, что это его бог покровитель. — Скажи пожалуйста, замышляет Дубровский Виктор Игоревич что-то недоброе против империи или нет? Вынеси свой вердикт.
Птица заглянула мне в глаза, и я услышал в голове голос «Распахни свой разум». Улыбнувшись, я расслабился и ослабил контроль. Тёплая волна окутала меня с головы до ног, а перед глазами поплыли образы произошедшего ранее. Чёртов пернатый сломал барьер памяти, поставленный Урфином, и заглянул в такие глубины моей души, о которых я и сам не догадывался.
Я увидел своё детство, долгие сто сорок лет жизни, перерождение, всё, случившееся в этом мире. В реальном времени прошло лишь мгновение, а я заново прожил весь пройденный путь. Когда кречет закончил анализ, я надрывно дышал, а руки начали трястись. Ведь за секунду я испытал всю радость и весь ужас прожитых лет. Пернатый посмотрел на императора, и по комнате пронёсся вибрирующий голос:
— Дубровский всегда был на стороне жизни. Он справедлив и никогда не выступит против вас, если на то не будет веской причины.
— Веской? И что же для него веская причина? — спросил Пётр Алексеевич
— Геноцид, — коротко ответил пернатый бог.
— Нет, такими вещами я не планировал заниматься, — усмехнулся император. — Что ещё я должен знать?