— Это ты отлично придумал, — промурлыкала она, поцеловав меня в ухо.
— У меня все идеи отличные, — самодовольно заявил я и развернулся к девушке лицом.
— Кроме тех, где ты ставишь свою жизнь под угрозу, — парировала Мышкина, прищурив глаза.
— Ну я же до сих пор жив. Значит, сумасбродные идеи сработали и оказались эффективны.
— Дубровский, с тобой бесполезно спорить. Ты всегда найдёшь что ответить, — улыбнулась она и прижалась ко мне всем телом.
— А ещё я найду что спросить. Как идут дела со школой?
— Да пока никак. Гру до сих пор занят строительством оставшихся зданий в академии. А мы ютимся в свободных аудиториях.
— А-ха-ха! Вот же ленивый божок, — расхохотался я. — Хватай его за жабры и требуй чтобы построил школу. Академия уже неделю как сама строится. — В глазах Юлии проскользнуло непонимание и я решил пояснить. — Он создал заклинание в основе которого заложил мыслеформу. Теперь его присутствие там не требуется. Дуб самостоятельно разрастается во все стороны и создаёт помещения, пока наш божок филонит.
— Вот же скользкий тип! — воскликнула Юлия.
— Именно такой. Когда купишь тортик, проследи, чтобы он ни единого кусочка не получил. Он наказан, — ухмыльнулся я.
— Нет, ну это слишком жестоко.
— Согласен. Будет достаточно исправительных работ на строительстве школы. Кстати, а вот и он, — я услышал за окном радостные вопли детей и безошибочно понял, что Гру снова устроил на реке парк аттракционов. Дело хорошее конечно, но школа таки важнее.
— Я ушла. Нужно поймать его до того, как успеет спрятаться.
Юлия выбежала за дверь, а я неспеша оделся, позавтракал, а после отправился за Любавой. Она как раз провожала Оболенского на занятия в академию. Ой, такая приторная милота, что меня едва не стошнило. Смотрят друг другу глаза в глаза, держатся за ручки и целуются так, как будто их от соприкосновения губ ударит током. Как будто Гришу на войну отправляет, ей богу.
— Доброго утречка! — выкрикнул я, нарушив их единение. — Гриша, занятия вот-вот начнутся, топай. А ты, Любава, со мной.
— Виктор, ну это совсем ни в какие ворота… — возмутился Оболенский, видя, что его любимая удаляется от него, ведь я тащу её за руку в сторону ателье, разместившегося в погребе.
— Григорий, если не поторопишься, то Касторкин с тебя три шкуры снимет! Я его уже попросил, чтобы ужесточил наказания для любителей опаздывать! — беззастенчиво соврал я.
— Ну, ты и гад!
Я хотел что-то ответить, но уже не было смысла. Мы спустились в погреб, откуда Гриша меня не услышит. Пробежав по винтовой лестнице, мы утонули в грохоте швейных машин. Работа шла полным ходом! Одни швеи раскраивали материал, другие сшивали, третьи контролировали качество и вышивали герб на рукавах.
Завидев нас, Анна тут же двинула на встречу.
— О! Виктор Игоревич, примерь-ка.
Она протянула мне комплект формы, похожей на гвардейскую. Свободный крой не мешающий движениям, сочетался со строгими формами. Она как будто прочитала мои мысли, ведь я уже собирался заказать и себе такой. Нужно же мне что-то надевать под ботинки.
— А где тут…? — спросил я, осматриваясь по сторонам, так как погреб очень сильно преобразился и я понятия не имел, где что расположено.
— Примерочная вон в той стороне, — сказала Анна, указав на пару кабинок, ютившихся рядом с сапожниками.
— Отлично. Пока я буду наряжаться, подбери Любаве комплект формы и обуви.
— Братик, но мне и в платье удобно, — растерянно сказала Любава, глядя на чёрную невзрачную форму.
— Ты пока даже не представляешь, что такое удобство, — хмыкнул я. — Попробуй. Тебе понравится.
Я зашел в раздевалку и переоделся. Форма сидела как по заказу. Интересно, как они узнали мой размер одежды? На секунду я представил, как Анна носится вокруг моей кровати, пока я сплю, и снимает мерки. Жуть какая.
Выйдя из примерочной, я подпрыгнул, присел, поднялся и ударил ногой с разворота. Идеально. Нет даже намёка на то, что что-то будет натирать или давить. Одним словом, я доволен!
Спустя двадцать минут Анна вывела Любаву. На ней красовался точно такой же костюм, как и на мне. Чёрная ткань, чёрные лакированные ботинки, они очень сильно контрастировали с бледным лицом девушки и её белоснежными волосами. Но Любава улыбалась.
— И правда удобно. А зачем мы нарядились в эту форму? — спросила она, любуясь собой в зеркало.
— А это ты сейчас и узнаешь, — ответил я, лукаво улыбнувшись.