Второй муж попался не то чтоб плохой — просто руки любил распускать. Во многих семьях такое принято, только лла Ниахате подобного терпеть не желала. Уж на что её батюшка строг был, но пальцем никогда ни сыновей, ни дочерей не трогал. Думала молодая жена, как с бедой разобраться, думала — а только ничего лучше не придумала, нежели взять палку да начать отмахиваться. Жизнь в семье стала совсем жуткой, лла Ниахате спать рядом с мужем боялась — а ну как прирежет в темноте? Но трусоват оказался мужчина, а может, совесть проснулась (хоть и сомнительно, что так) — в любом случае, он предпочёл развод.
После второго брака лла Ниахате в отчий дом не вернулась. Устроилась к местной свахе служанкой, а заодно и училась ремеслу. Правда, внезапно ей понравился парень из соседнего села, и обучение пришлось прекратить. Старая сваха предупреждала её, что парень не так уж и хорош, но разве влюблённому сердцу прикажешь? Опьянев от свободы и возможности решать по-своему, лла Ниахате вышла замуж в третий раз.
Пожалела об этом не сразу, однако довольно быстро. Нет, новый муж её не бил — и думать ни о чём подобном не думал — но выпивал почти ежедневно, а в хмелю беспрестанно ругался с молодой женой. И дом ему был недостаточно чистым, и помыслы супруги далёкими от благочестивых, и одевалась лла Ниахате неправильно, и смотрела недостаточно почтительно. Поутру, протрезвев, он каялся и просил простить его, клятвенно обещая больше ничего подобного не говорить и пальмового вина в рот не брать. Вот только держались эти клятвы недолго — примерно до вечера, когда собутыльники собирались в таверну и зазывали его с собой.
Чего только лла Ниахате не пыталась сделать, чтобы спасти брак! И старалась содержать дом в порядке, а себя — в благочестии, и к колдунье ходила, и мужа пилила, когда первых два способа не сработали... Под конец ей надоело. Думала уже не о том, как помириться с любимым, а о том, как хорошо б было, если б поскорей всё закончилось. Да и любовь прошла — какая уж тут любовь, если при виде дорогого ранее лица хочется лишь отвернуться, а то и вовсе уйти из дома!
Старая сваха зазывала обратно. Говорила, что в чужих горестях лла Ниахате разбирается куда лучше, чем в своей собственной, а значит, суждено ей стать хорошей свахой, сводить вместе подходящих людей. Да вот только одна беда: попробуй-ка, поезди в соседнее село без разрешения супруга! Он и без того ругался, что жена посторонним людям уделяет куда больше времени, чем собственному дому. В общем-то, правду говорил: когда семья постыла, на сторону смотреть приятней, чем у себя в ненавистном дому горшки чистить.
Что ж, вздохнув, призналась себе лла Ниахате, ей и впрямь не судилось стать хорошей женой этому человеку. Может, он и неплох, да только буйволу жить с буйволицей, а волку — с волчицей. Нужно разбегаться, пока до чего дурного не дошло.
Во хмелю муж постоянно пугал разводом — разумеется, в трезвом виде от этих своих слов постоянно отказывался. Оно и понятно: грызня грызнёй, но какая другая за пьяницу пойдёт? Свободные женщины переборчивы, а юные девушки полностью зависят от семей. Ни один глава рода не отдаст женщину за выпивоху, разве только горбатую какую или хромую, да и насчёт той призадумается. Вдобавок, за жену, как ни крути, нужно выкуп собирать, а откуда у пропойцы лишние деньги, когда и нужных-то не наберётся?
Вот и поступай, как знаешь.
Лла Ниахате долго думала. Ещё дольше копила денег на то, что придумалось. Нелегко ведь собирать деньги, когда в доме живёт мужчина, которому сколько ни дай — всё мало! А поесть готовить нужно — и себе, и ему. Вдобавок, налоги заплатить, не то из хижины вышвырнут. Оставаться без крыши над головой с обузой в виде выпивохи лла Ниахате точно не желала.
Наконец, день настал. С утра лла Ниахате была к мужу ласкова, стерпела все придирки, подала на завтрак просяных лепёшек с мёдом и словно бы ненароком оставила на полке три медяка. Расчёт оказался верным: когда муж уходил «по делам», деньги прихватил с собой. Тогда лла Ниахате приступила ко второй части плана, и пригласила в дом жреца, с которым договорилась заранее. Было б о чём договариваться: за горшок дикого мёда и десять мелких монет этот подлец гиену бы матерью признал, не то что поучаствовать в небольшой семейной сваре! Именно такой для успеха задуманного и требовался.
Когда муж на заплетающихся ногах пришёл домой, всё уже было готово. Много ли нужно пьяному для того, чтобы вспылить? Вида жреца, сидящего за столом и грызущего запечённый батат, вполне хватило. Слово за слово — и мужчина завёл вечную свою песню о разводе. Именно этого лла Ниахате и ждала. Жрец тут же ухватился за сказанное, быстренько провёл обряд — и с того момента ничего больше мужа с женой не связывало, боги отвернулись от их брака. Хотя лла Ниахате часто думала, что боги отвернулись от них куда раньше.