В это время в тронном зале драконьего замка.
Все молчали, угнетенные случившемся с Моахом. Никто ни с кем не разговаривал. Наследный принц драконов Дагеус Огненный Третий сидел в своем передвижном кресле, откинув голову и крепко зажмурив глаза. Его губы подрагивали, а с глаз выступали невольные слезы. Он ненавидел и проклинал себя. Он сам отправил верного друга на смерть. Дагеус постарался вдохнуть — выдохнуть. Так, стоп, давай мыслить трезво, без эмоций. Он понимал, что на своем долгом жизненном пути еще не раз ощутит боль утраты. Такова участь всех, кто находится у власти. Приобретение верных друзей. Потеря верных друзей. Боль предательства верных друзей. Даже и не знаешь, какая боль сильнее и страшнее — боль утраты верного друга или боль от его предательства. Стало тяжело и больно дышать. Дракон почувствовал, что от эмоционального потрясения его начинает потряхивать и лихорадить, он начал задыхаться…. Но вдруг, его как-будто накрыло тёплым одеялом. По всему телу растеклось успокоение и любовь, забота и защита. Стало настолько хорошо, что Дагеус тут же успокоился и смог более ясно размышлять. Моаха отравили иглой яда фига. Такой яд — это визитная карточка Безликих. Только они умеют его добывать без риска для своей жизни. И они ни с кем им не делятся. Это означает, что их личности уже установлены и охота открыта. И теперь, единственный способ выжить — это поймать Безликого раньше, чем он уничтожит их всех. Про всех ли он знает?
И тут неожиданно Дагеус понял ЧТО ЕЩЕ означает то, что Моах был отравлен ядом фига. Это означает, что первой жертвой был выбран Арнай. Это именно Флору хотели убить первой, а появление Моаха с Огилом смешало все карты Безликого. И Моах стал первой жертвой только потому что он последним уходил. Если бы последним уходил Огил, то они оплакивали бы сейчас Огила. А если бы драконы не вмешались в свадьбу демона, то эту иголку получила бы Флора.
Поняв это, Дагеус резко открыл глаза и неожиданно понял, отчего ему до этого так резко стало тепло и хорошо. Оказывается это его обняла его Истинная, Кнора. Когда Дагеус открыл глаза, она, смущённо, немного отстранилась от него. В попытке остановить ее, Дагеус… шевельнул рукой. Все тут же уставились на них.
— Сынок, ты … шевельнул рукой? — пораженно воскликнул император.
— Да. — принц так же удивленно смотрел на Кнору — Мне было очень плохо, но Кнора обняла меня и я почувствовал себя… так, как-будто меня, в детстве, когда мне снились кошмары, обнимала мама. И мне сразу стало лучше. А когда Кнора от меня отстранилась, мне захотелось задержать ее.
— Давай тогда, я попробую кое-что сделать. — Кнора, как маг-целитель давно видела болезнь Дагеуса, но не решалась предложить ему свою помощь. Ведь он наследный принц, а она просто… голем. Несмотря на слова Сирина, девушка до сих пор, по привычке, воспринимала себя как огромную говорящую куклу. Решение обнять его накрыло ее спонтанно и она сделала это не задумываясь. И раз такой эффект получило неосознанное действие, то что будет, если она полечит его осознанно.
Девушка перешла на магическое зрение и положив руки на повреждённый участок позвоночника принца, направила на него свою силу. Она не просто направляла силу. Она БЫЛА этой силой. Она мягко обволокла повреждённый участок и впиталась в него, растворяя собою красный свет повреждения. Она не смогла растворить его полностью, но смогла снизить его яркость.
Кнора открыла глаза. Принц смотрел на нее широко открытыми ошарашенными глазами.
— Что ты чувствуешь? — усталость навалилась на нее, но она упорно стояла на ногах.
Принц закрыл глаза и прислушался к своим внутренним ощущениям.
— Я снова начал чувствовать свое тело! Кнора, ты моя спасительница! Еще несколько подобных занятий, и я смогу двигаться, а потом и ходить, оборачиваться!!!
— Это здорово! — слабо улыбнулась девушка. Флора почувствовала, что Кнора сейчас сильно истощена и подошла к ней, ободряюще обняв.
Открылась дверь и в комнату вошли супруги Лусэрэ. Все с тревогой посмотрели на них. В глазах читался один и тот же вопрос.
— Все. — ответил Сирин, обнимая супругу. — Все, отмучился.
На следующий день, на похороны Моаха собралось много народа. Хоть дракон прожил и недолго, по драконьим меркам, но зарекомендовал себя верным другом и любящим сыном. Многие захотели с ним проститься.
У драконов покойников не хоронят. Их предают огню. И, по традиции, помимо тех веток, из которых укладывают будущий костер, каждый пришедший проститься приносил с собой по сухой веточке — чем больше пришедших, тем выше костер. Чем выше костёр, тем легче умершему дракону подняться в оазис предков. Женщины плакали, мужчины смахивали скупые слезы. Родители просто, как безмолвные статуи, смотрели на все это. Пламя костра поднялось так высоко, как-будто доставало до самых небес.
После похорон Моаха Огил отвёл Флору в сторону.
— Флора, ты же понимаешь, что следующим может быть любой из нас?
Девушка грустно кивнула.
— Поэтому я принес тебе это.
Дракон достал из кармана коробочку и открыл ее. Увидев что находится в коробочке, принцесса удивленно ахнула. В коробочке, уютно свернувшись калачиком спал миниатюрный пушистый бело- серебристый котенок.
— Это олихор* рода Шагатэ. Так-то он есть у каждого представителя нашего рода. А этот твой. Пока он спит, ты можешь подумать, как его назвать. Теперь не важно, кто из нас выживет в этой войне с Безликим. Если я погибну, а ты нет, то твое будущее застраховано. Тебе не надо будет выходить замуж за Иврия против своей воли. Потому что вся Ифлония теперь и до твоей смерти под защитой драконьего рода Шагатэ. И если Иврий додумается продолжить жечь человеческие города, то ему придется столкнуться с гневом моего — твоего рода. Если я не выживу, а ты выживешь, то ты все — равно останешься сиэррой Флорой Ифлонской Шагатэ. Ты будешь не только носить наше родовое имя, но и продолжать пользоваться всеми соответствующими благами и привилегиями. Единственное, — тут Огил мягко улыбнулся, — ты не сможешь переворачиваться в дракона, так как ты урожденный человек и не сможешь передать свою принадлежность своим детям… Если только они не будут нашими общими детьми.
У Флоры перехватило дыхание. То, что дракон подарил ей олихора говорило о его чувствах по отношению к ней больше, чем если бы он предложил выйти за него замуж. Ведь, в случае чего, брак и расторгнуть можно, а получение олихора — это на всю жизнь.
Девушка осторожно, подушечкой указательного пальца погладила голову кошечки. Та проснулась. Вытянулась, мурлыкнула. Подняла мордочку вверх и одним глазом посмотрела на принцессу. А принцессе неожиданно на ум пришло имя для олихора.
— Милая, — сказала она ей нежно — я называю тебя Элой. С одной буквой «л».
Кошечка закрыла глаз, как будто задумавшись. Потом снова открыла один глаз (только уже другой) и согласно мяукнула. После чего встала, вылезла с коробочки на ладонь принцессы и немного увеличиваясь в размерах, вытянулась, постепенно превращаясь в сгусток серебристого тумана, отдалённо напоминающего кошку, обвилась вокруг запястья девушки и впиталась в него. Тут же на запястье девушки появилось небольшое родимое пятно.
— Все, она приняла тебя. Теперь должны пройти сутки на ее адаптацию в твоей ауре, а потом все, у тебя будет мини-помощник… Надеюсь, вы быстро подружитесь.
— Здравствуйте. — вежливо раздалось сзади.
Огил с Флорой резко обернулись. Сзади них стояла худенькая драконница. У нее были рыжие длинные волосы, которые не послушными кудрями спускались ниже плеч. По всему миловидному лицу были рассыпаны веснушки.
— Меня зовут сиэрра Огневица Сулкап. — Она протянула руку озадаченно смотрящему на нее Огилу. — Я младшая сестра той самой взрослой дочери того самого друга вашего отца, сиэрр Огил Шагатэ.
Улыбка девушки была мягкой и располагающей к себе.
— Ааа… добрый день — растерянно протянул дракон.
— А вы, — девушка перевела взгляд на Флору, — вы, видимо, та самая Истинная, которую Огил нашел на отборе телохранителей наследного принца?