Выбрать главу

Инесу во всех отношениях устраивала камеристка. Филиппу же приходилось мириться с ее обликом, потому что знал — Марина умна, а значит, не болтлива. Вряд ли заведет, себе любовника, а значит, не проговорится в пылу откровений на широком ложе. Да просто — достаточно порядочна и предана своей госпоже.

Инеса провела щеточкой по темно-русым бровям, едва коснулась губ розовой помадой и почувствовала, как сильнее забилось сердце. Пора бы привыкнуть, но нет — всегда волновалась перед встречей с монархом. От одного имени его кружилась голова. А если б не был королем? Вряд ли обратила бы герцогиня внимание на достаточно блеклого внешне мужчину. Белобрысый потомок Габсбургов с водянистыми глазами, которые спасала лишь сила, таящаяся в глубине, смешавшись с толпой, совсем потерялся бы среди выразительных, чеканных лиц. Но избранность Богом делала Филиппа недосягаемым. Умел он так посмотреть, качнуть головой, шевельнуть холеной рукой, что трепет помимо воли охватывал собеседника.

Инеса поощрительно улыбнулась своему отражению. Она могла думать что угодно по поводу собственных достоинств, но так никогда и не узнала о причине влечения к ней короля.

Филипп любил анализировать все, что не касалось Святой Веры. Будь то происки врагов, увещевания Пия V или отношения к женщинам. Так вот: волна желания накатывала на него при одном виде ямочек в уголках красиво изогнутых и в меру пухлых губ Инесы. Будто они возникали в одном углублении и исчезали в другом. Ну, и к тому же она была превосходной любовницей, которую выпестовал для себя де Алькала, но отдал королю. Редкий случай: желания всех троих совпадали. Герцог жаждал разнообразия. Он его получил в Италии, даже, пожалуй, перебарщивая. Но король был не против подразнить благообразного старца Пия V и смотрел сквозь пальцы, когда ему доносили, мол, герцог призывает папского нунция, лежа в постели, и частенько — с разными прелестницами. Пусть развлекается, как может. Это Филипп не склонен к мимолетным увлечениям. Он обошелся бы даже и без Инесы, будь рядом здоровая и всегда радующая его супруга. Но после бракосочетания с Марией, которой, к тому времени исполнилось тридцать восемь, и у которой не было сил для любви, король, еще молодой, двадцативосьмилетний, понял, что ему нужна тайная подруга, и оглядевшись, выбрал герцогиню де Алькала. Снизошел сам и возвысил ее. С тех пор, где бы ни пребывал — в Брюсселе, Вальядолиде или Мадриде — она была рядом.

Филипп любил, появляться неслышно. Чтобы не его, а он увидел нужного человека первым. Застать врасплох, прочитать на лице никому не предназначенные мысли... Филипп слегка отодвинул тяжелые портьеры. Облик герцогини переполняла безмятежность. Как так? Или предстоящий визит уже не волнует Инесу? Она не мечется по комнате и не ломает рук от нетерпения в преддверии встречи? И, может, это лишь он скучал долгое время от ее надуманной и никому не нужной отлучки. Герцогиня, почувствовав его присутствие, ласково улыбнулась, повелителю, и ему не осталось ничего иного как войти. Черный колет с мерцающим орденом Золотого руна на цепочке из темных гранатов, черный бархатный плащ, черная шляпа, украшенная жемчугом, бледное лицо человека, всегда скрывающегося от солнца — большая черная болезненная птица.

— Ваше Величество, я счастлива вернуться, — Инеса присела в глубоком реверансе.

— Могли бы и не уезжать, герцогиня, — Филипп поцеловал гладкую ручку и левый уголок рта.

Кривобокий поцелуй, как всегда, удивил Инесу. Прихоти короля были вообще своеобразны. Мать, отдавая Инесу герцогу, наставляла дочь:

— Главное для женщины — тайна. Ты не удержишь мужа, если не останется у тебя ларца, недоступного ему. Пусть впоследствии откроет его. А там еще один, чуть меньше...

Но или была Инеса в то время слишком неопытна, или герцог тоже оказался оригиналом — секреты супруги его мало волновали. Новизна ощущений впрямую связывалась с другой телесной оболочкой, названной новым женским именем. Тем не менее, Инеса была благодарна де Алькала — за некоторые уроки, позволившие ей до сих пор удерживать короля. А тайна?.. Инеса конфузливо улыбалась, когда Филипп напоминал ей про повязку. Было так: еще перед первым свиданием, едва убедившись, что слабая улыбка и внимательный взгляд монарха, обращенный к ней, могут иметь заманчивые последствия, она твердо вознамерилась сделать все зависящее от нее и привязать Филиппа накрепко. Если, конечно, Богу и деве Марии будет угодно помочь ей. Инеса думала ночь и день. К нужному моменту идея появилась. Но красавица слишком прямолинейно воплотила материнский совет. Замотала шелковой лентой ногу чуть ниже колена, и, когда король, не придававший поначалу значения перевязи, или, может, видевший в ней украшение, хотел распустить бант, оказалось, что узел затянут намертво, а у женщины встревоженные глаза: "Нельзя!" — "Королю?" — "Все, что хотите, но не это!" — "В таком случае я ничего не хочу!"