— Эй, браток, время позднее, закрываем. Дома доспишь.
Под руки подняли и выпроводили на улицу, вежливенько так выставили. На морозе сон сразу развеялся. Айриш запахнул шубу поплотнее, спрятал нос в воротник и быстрым шагом направился к постоялому двору.
Но что это? Поперек мостовой на козлах лежало бревно. Зачем? Раньше — он точно помнил — его не было. А дальше? Решетчатые ворота преграждали проход. Днем Айриш видел в некоторых местах решетки, стоящие у стен и вроде бы предназначенные для заграждений. Он даже готовился отметить в заветной тетрадке, что на случай прихода неприятеля улицы могут быть перекрыты. Но спокойно было вокруг. Ни души на улице. Айриш подошел к воротам, потрогал запор. Не открыть! Неужто на ночь замыкают? Околеешь ведь тут до утра. Пошел назад — к корчме. И там уже закрыто. Тихо, темно. Постучал. Без толку. А морозец прихватывал. Айриш вернулся к решетке. Может, сторож или дозорный появятся. Выпустят. Ему бояться нечего. Грамоты купеческие с собою. Хотя лучше, конечно, внимания не привлекать. Он посмотрел вверх. А не дождаться ли утра на чердаке какого-нибудь дома или в сараюшке. На фоне звездного неба мелькнула тень. То ли птица большая, то ли кот гулящий. И тут услышал он стук копыт по ледяному насту. Дьяк объезжей избы выехал на ночную проверку.
— Эй! Сергунька! Спишь, что ль? — окликнул замочного караульщика дьяк.
От дальнего угла бежал к нему сторож с фонарем:
— Никак нет, ваша милость!
— Все спокойно?
— Так точно!
Айриш вжался в стену, не зная, откликнуться или лучше обождать? Но тут с крыши над ним раздался голос:
— Как бы не так! Посмотрите у Митрохиного дома. Там укрылся какой-то тать. Не хотел я до времени шума поднимать. Думал, посмотрю, что затевать будет
Это кровельный караульщик следил за пожарами и заодно посматривал за порядком сверху — не пробирается ли кто подозрительный по его участку. Айриш понял, что деваться некуда, выступил из укрытия:
— Кто таков? — загремел из-за решетки голос объезжего дьяка.
— Купец я. Порядков здешних не знаю. С юга приехал. В Москве заплутался. В корчме долго сидел. Хозяина разбудите, спросите. Рядом тут.
— А идешь куда?
— На постоялом дворе у Андреевской церкви мы остановились. Там и заночевать хотел. И вещи там.
— А чего тогда прячешься? Не зовешь на помощь дозорного?
— Испугался, ваша милость. Растерялся немного.
Подъехали три стрельца, погромыхивая оружием. Решетку отперли. Айриша взяли под стражу...
— Куда меня? Отпустите. Постоялый двор рядом. Я не потревожу никого.
— Не выйдет. Всех задержанных указано в объезжую избу отводить. Поутру со всеми бродягами разберутся.
Айриша затолкали в клетушку с узкой лежанкой. Не шибко тепло, но и не на морозе ночевать. Он присел на краешек, потом лег. И даже уснуть удалось ему ненадолго.
Объезжий голова Иван Неделя явился на службу в приятном расположении духа. Он чудно выспался на пуховой перине и, обласканный молодой женой, плотно позавтракал. Он хотел лишь добра всем людям. Тут сообщили Неделе, что задержали ночью какого-то купчишку, судя по всему, порядочного, но с правилами московскими незнакомого.
— Позвать его сюда, — приказал Иван, подумав, что сейчас быстренько бумаги купчишки просмотрит и, дав нагоняй для острастки, выпустит на все четыре стороны.
Но дело оказалось поинтересней, чем предполагалось и, если Неделя хотел добра людям, то имел в виду в первую очередь себя. Глаз у него был проницательным, поэтому сразу заподозрил он в купчишке шиша, то есть вражеского лазутчика. Во-первых, тот, назвавшийся Рахимом, сначала сказал, что из Персии в Москву пришел. А когда толмача призвали и по-персидски заговорили, враль — на понятную, мол, из Индии. Похоже.
— Показывай свои грамоты проезжие, — сурово потребовал Иван Неделя.
Три бумаги вытащил из-за пазухи "Рахим". Персидскую грамоту осмотрел толмач.
— Верный документ, — сказал он. — На имя русского купца Матвея Свешнева писан.
— А кто это такой? Знакомое, будто, имя...
— Русский купец, — стал торопливо отвечать Айриш. — В Индии был. Там и помер. А мне завещал родной земле поклониться за него.
— Ой ли? Так отчего ж ты мне его грамотки в нос суешь? Свои показывай.
— Я ж в слугах у него был. Своих не имею.
— А говоришь: сам — купец.
— Хотел лишь дело начать. Посмотреть — что и в какой цене на Руси.
— А знаешь ли ты, что восточным купцам только в Холопьем городе да в Казани бывать и торговать дозволено?