А Айвен умел думать и действовать одновременно.
Тут же в развороте парень сделал еще шаг и резко нанес колющий удар второму, худому и невысокому, который оказался у него слева и сбоку. Удар пришелся в шею снизу-вверх, но не под подбородок, а под скулу, что почти одно и то же по последствиям. Парню пришлось сделать большое усилие, чтобы успеть выдернуть клинок назад, потому что худой сразу начал опускаться, как будто ноги его больше не держат.
Да еще резко отпрыгнуть при этом, потому что из шеи бандита сильно брызнула кровь. Лезвием клинка явно была задета артерия.
Отскок, пауза на вздох, опять один шаг с разворотом, и Айвен, оказавшись теперь сзади бандитов, смотрел на свои результаты.
Худой упал без звуков и не двигался, а крепыш завалился на спину и пытался кричать грязные ругательства, стараясь зажать левой рукой длинную резаную рану. Его рубашка справа буквально напиталась кровью. Свободной рукой он судорожно дергал от пояса свой тяжелый кремневый пистолет.
Парень не спеша подошел к нему с нужного угла, немного поднял согнутую в колене ногу и распрямив ее, резко нанес удар передней частью стопы по руке в локтевом суставе, сразу убрав ногу назад. Сустав ожидаемо хрустнул, а бандит начал громко выть. Очень громко. Парень даже испугался этого шума, ведь его просили все делать тихо. Оказавшись сзади, быстро наклонившись, он сломал крикуну шею, как учили приемные родители. В первый раз в своей жизни.
«В первый раз ломаю шею наяву» — подумал он отстраненно. — «Но все когда-то бывает в первый раз. И ведь меня должно сейчас выворачивать наизнанку…» — Так он стоял, прислушиваясь к своему организму, но ничего похожего, никаких позывов не было.
Дальше старательно вытер клинок, но не стал его убирать, посчитав, что рано.
«Вот и хорошо, а ведь я немного боялся перед началом боя…» — Так подумал, но долго стоять не пришлось — началась частая стрельба на том месте, где расположилась на отдых основная масса бандитов. Парень еще раз глянул на тело худого, посчитал, что тот также мертв. Быстро окинул взглядом лошадей, которые спокойно стояли на привязи, посмотрел на волов, что паслись ниже к реке на сочной траве, потом «ввинтился» в кустарник и пропал.
«Надо спешить на помощь. Тут все хорошо. Главное лошадей не потерять, а с ними волов соберем легко. Тут около ста ярдов — совсем немного».
Как только парень выскочил на поляну, сразу понял, что его помощь не требуется. Сэтору спокойно сидел на оставленном седле рядом с костром и тщательно вытирал свой меч, а неугомонный Джеро бродил среди трупов и присматривался к бандитам.
Оба мужчины были с головы и до ног забрызганы свежей кровью.
— Плохо, никого не осталось, чтобы спросить… — глянув на Айвена, с досадой сказал Джеро. А как у тебя?
— Там все мертвы, ели ты это имеешь в виду…
— Плохо получилось. Так хотел спросить, нет ли наводчика в поселке. Немного погорячился…
— Подойди ко мне, присядь, — попросил парня Сэтору. А когда тот сел рядом, добавил еще, сначала рассмотрев внимательно парня:
— Как себя чувствуешь?
— Совсем не тошнит, если ты про это спросил… Они не оказались достойными противниками, и я убил их легко, как будто в прошлой жизни не один раз делал это.
— Снова ты меня удивил. Я хорошо помню себя, когда я впервые убил. Меня потом выворачивало наизнанку. Поздравляю. Ты впервые напоил свой клинок кровью и можешь по праву считать себя воином.
— Ласло отправили глянуть, как дела у тебя, а потом попросили привести лошадей, ты можешь помочь ему в этом, но потом. Нам нужно мыться. Тебе тоже сначала следует пойти с нами к реке, а потом переодеться в чистое. — Джеро посмотрел вниз на рукав парня. Айвен тоже. Действительно, на внутренней стороне у локтя юноши были бурые пятна запекшейся крови.
— Не было выстрелов, поэтому мы ни капли не сомневались в тебе…, - добавил Джеро.
Троица еще не остывших от боя воинов спустилась к реке, взяв из сумок чистую одежду. Найдя удобное место на берегу, они все сняли, быстро зашли в воду до колен и с наслаждением плескались. Холодная вода остудила, смыла пот, пыль и грязь, одновременно успокоила и сняла напряжение после боя.
Потом не спеша вытирались, натягивали на влажные тела чистое белье и аккуратно упаковывали старое в мешки. Японцы в своей каретной мастерской хорошо зарабатывали, золотые руки превращали их изделия в произведения искусства. Одежду и экипировку себе и Айвену они либо шили на заказ, либо отдавали Морриган и ее девчонкам переделать купленное для себя.