Айвен вспомнил, как недавно много знающий отец Уильям в беседе об индейцах утверждал, что на самом деле те никогда не обладали единым национальным самосознанием. Вот как он выразил эту мысль:
«Разные племена отличаются друг от друга не меньше, чем португальцы от финнов. И культурой, и образом жизни, и языками. При этом для многих племен белые вызывают меньше неприязни, чем соседние племена».
Чтобы не задерживаться на этом месте, решили оставить для уборки трупов пятерых мужчин, и самим идти дальше. С группой уборки остается главным Джеро.
— Что там с лошадью? — спросили чету Крюгер, которые вместе осматривали гнедую лошадь, доставшуюся в виде трофеев немного раньше в пути каравана, шедшую без седла на поводу за восьмым фургоном семьи Вольф. Марта, ничего не говоря, отошла в сторону от кобылы, которая ровно легла на землю, поджав четыре ноги. Ответил Пауль:
— Она не жилец. Пуля попала в брюхо и находится внутри. Как видите, идти с нами не сможет, да и шансов у нее выздороветь нет никаких. Так что потеря все-таки случилась.
Действительно, лошадь выглядела плохо, но была в сознании и смотрела на людей глазами, полными боли.
— Сделай, что должно! — Сэтору обратился к Дугласу Маккинли. — Только не из нашего — из трофейного оружия у Генриха, и сделай, когда мы отойдем…
— Как можно? — вскрикнули юные барышни Грета Циммерманн и Катарина Вольф, не отходившие от докторов все время, пока они занимались с раненой.
— Мы бы охотно оставили ее, юные леди, если б могла ходить, пусть и хромая. Тогда у нее был бы шанс выжить. А так, лежачей, шансов у нее нет. Ты хочешь, чтобы ее живую рвали хищники, когда мы уйдем? — Дуглас просто и ясно дал понять детям, что с ней будет.
— Нет, сэр! — пискнули обе юные леди слезами в глазах, развернулись, и побежали к своим фургонам.
Ирландцы вместе с Патриком занялись новыми лошадьми. Сняли с них все лишнее, успокаивая и оглаживая. Индейские попоны вместо седла и подобие стремян из веревок не нужны. Собрали все индейские луки, ножи, топоры и ружья. Дэвид сказал, что все это пригодится для обмена, а Айвена и Джеро очень заинтересовали луки.
Караван пошел вперед, оставив команду уборки на месте боя. Через четыре мили Дэвид повернул первый фургон к подножию холма, у которого трава была не бурой, а темно-зеленой. Небольшая река, или скорее ручей с чистой прозрачной водой протекал в лощинке. В таких местах полностью меняли воду в бочках фургонов.
Сэтору с Августом стали командовать расстановкой фургонов полукругом, со стороны возможного нападения. Внутри волам осталось достаточно места с сочной травой. Лошадей стреножили и пустили пастись за кругом. Больше всего беспокоились о волах, которые тащили фургоны. Каждый день их осматривали доктора — Пауль с Мартой. Уход за животными был постоянной обязанностью негров Патрика и Тома. Торговца Рольфа, как самого бесполезного в хозяйстве, обязали на каждой стоянке обеспечивать топливо для костров, и также заготавливать их впрок вместе с Томом. Этот торговец по части чванливости и заносчивости был первым, но совсем не дурак. Быстро понял, что лучше подчиниться.
Так получилось, что сегодня на стоянку стали раньше обычного, и в честь победы женщины начали готовить праздничный ужин. Мужчины выстроили два очага из камней. По бокам вбили металлические стойки для перекладин. Женщины достали сухофрукты, чтобы сделать компот для детей. Отдельно в стороне готовили к жарке мясо, которого сегодня было много. К ужину вернулись отставшие от каравана мужчины во главе с Джеро, да еще успели помыться в речке, в месте, где в нее впадает ручей, и переодеться в чистое.
Народ сегодня был возбужден, горд собой и весел. Как не радоваться — ведь сегодня они сумели отбиться от индейцев, понять и прочувствовать это, увидеть плоды тренировок и пролитого пота. Прошлые белые бандиты были не в счет.
— Господи! Укрепи наш дух, дай нам силы преодолеть все тяготы пути и прийти к своей цели… — Пастор Салливан, очень серьезный, немного торжественно читал проповедь сильным голосом. Хотя в протестантизме толковать и проповедовать может каждый взрослый, пастор был потомственным проповедником не в первом колене, уважаемым всей округой. Его проповеди приезжали слушать даже из Джефферсон-Сити.
Айвен хорошо запомнил его слова: «У нас молитвословов нет в принципе. Мы полагаем, что нельзя молиться чужими молитвами, а нужно молиться своими словами, от сердца. Ведь Бог есть наш Отец, а разве хорошо с отцом разговаривать заученным текстом? Если Христос, Апостолы и все библейские праведники молились, как мы считаем, своими словами, то и мы должны также молиться. Наши отношения с Богом должны быть личными и живыми». На этот счет отец Уильям, кюре, проявлял мудрость и благоразумие, и никогда не устраивал споры на предмет совершения обрядов в различных ветвях христианской веры. Все теологические споры священники вели наедине, развлекая себя в путешествии.