- Вот это да! – поразился Эрил. – А вот про это я не читал!
«Про этот секрет знали только Слышащие… - проворчал Фелька. – А они своих верных спутников не сдавали. Надеюсь, «светлость наша» неболтлив?»
Я фыркнул и в ответ на вопросительный взгляд Эрила сказал:
- Фелька говорит, что об этом свойстве фартов знали только Слышащие, но скрывали его от других. А ещё он надеется на твою неболтливость.
- Само собой, - ответил Эрил. – А теперь идёмте. Пора. Костя, когда мы придём в главный зал замка – не обращай ни на кого внимания, встань возле моего трона справа от меня. Слева стоит Советник. Понял?
- А я получаюсь кто? – не смог сдержаться от вопроса я.
- Официальный фаворит. Ничего, проглотят. А ты потерпи, пожалуйста, Костя, а?
- Главное – чтоб слишком долго терпеть не пришлось. Кстати, а по поводу моей… внешности вопросов не будет? Сам же говорил, что таких, как я, здесь не встречается.
- Не думаю, что эти вопросы успеют оформиться, - заметил Эрил. – И вообще, князьям Рильга свойственна некоторая… эксцентричность.
- Ну, да, - хмыкнул я. – Из твоего рассказа про скаковых кобыл я уже это понял.
Его светлость попробовал надуться, но, видя, что я прикалываюсь, тут же улыбнулся. А улыбка у Рильга… это просто оружие массового поражения.
- Идём, - вздохнул Эрил, и тут же улыбка исчезла с его лица, превратившись в холодную маску высокомерного избалованного засранца. М-да… МХАТ по нему горючими слезами плачет.
Пока мы шли по коридорам замка в главный зал, народ нам по пути встречался всякий. Стоящие в переходах охранники поднимали в знак приветствия пики «на караул», и лица их были непроницаемы. Служанки приседали и низко склоняли головы. Слуги рангом повыше кланялись, но в их взглядах я не уловил особого презрения – ну, да, они люди подневольные, прекрасно понимают, что споры со знатью могут окончиться фатально. А вот нарядно одетые щёголи и сопровождавшие их девицы и дамы в широченных золотистых или серебристых платьях, узко стянутых в талии, и высоких париках самых неожиданных цветов – от синего до пламенно-оранжевого, так и сочились ядовитым презрением в мой адрес. Благо, что это презрение было безмолвным, так что пренебрежём. Главное, чтобы яду в бокал под шумок не сыпанули.
И я, изобразив на лице невозмутимость Чингачгука перед столбом пыток, шёл по левую руку чуть позади от Эрила, и сохранять эту самую невозмутимость мне стоило больших трудов… Не потому, что меня так сильно обижало презрение знати. Нет, просто паршивец Фелька весьма ядовито комментировал одежды, причёски и общий внешний вид здешних сливок общества. Так что, когда мы дошли, наконец, до главного зала, я вздохнул с облегчением.
Эрил уселся на самый настоящий резной золочёный трон со спинкой и подлокотниками, обитый пунцовым бархатом, место слева от него занял мрачного вида субъект в чёрных развевающихся одеждах, поразительно похожий на киношного профессора Снейпа, правда, лицо его было ещё более кислым – похоже, товарищ питался только одними лимонами, запивая их уксусом. Дядюшка Эпаф с удобством устроился в нише поодаль, не приближаясь к трону и всем своим видом подчёркивая, что он здесь присутствует только ради неразумного племянника. Я встал справа, чуть позади трона, при этом по залу пронёсся шёпоток, и я не сомневался даже, что мне начали с неистовой силой перемывать косточки. Но Эрил оказался прав. В открытую никто ничего говорить не осмеливался… нет, похоже, я ошибся…
К трону быстрым пружинистым шагом физически сильного и тренированного человека приблизился высокий молодой мужчина, не настолько разряженный, как большинство здешних придворных, но всё-таки явно принадлежащий к благородным, и, судя по светлым волосам и синим глазам, ещё и родственник Эрила. Подошедший склонился перед Эрилом – но опять-таки, не раболепно, а ровно настолько, насколько нужно, и спокойным голосом произнёс:
- Приветствую вас, дорогой кузен! Позвольте мне задать вам один вопрос!
- И я вас приветствую, дорогой кузен Эниг, - невозмутимо отозвался Эрил. – С радостью отвечу на него.
Ага… Кузен… Что-то там говорил Эрил про сына дядюшки? Что он станет хорошим правителем? Похоже, да. Решил высказаться о неподобающем поведении Эрила? Скорее всего. И мне кажется, что это человек того сорта, что может высказать всё, что думает в открытую, но яд подсыпать или в спину бить не станет никогда.
Я не ошибся. Кузен, несмотря на недвусмысленные знаки дядюшки, решил-таки высказать Эрилу своё «фи».
- Как вы могли ввести в замок подобное, дорогой кузен? – заявил он и сделал брезгливый жест в мою сторону. Так, словно от меня пахло навозом.
Зря он это, между прочим. Не далее, как час назад мытый, и не пахнет от меня ничем, кроме здешнего мыла с приятным цветочным ароматом… Но Эрил тут же показал, что за словом в карман он не полезет.
- Решил быть ближе к моему народу, - ехидно ответил он. – Будьте проще, дорогой Эниг, и люди к вам потянутся.
Кузен побагровел, но ему хватило ума заткнуться.
- Начинаем, Советник, - заявил Эрил. – Пусть войдут просители.
В принципе, в приёме просителей не было ничего особо интересного. Эрил подтвердил привилегии вольного города Камрана, в ответ на коллективную жалобы крестьян одной из местных деревушек велел землевладельцу ограничить барщину тремя днями в неделю, утвердил новый Устав цеха ювелиров, рассудил трех братьев, которые никак не могли поделить оставленного им отцом в наследство быка: он велел быка продать, а деньги поделить поровну. Двум крестьянам из разных владений, которые пожаловались на порчу их дочерей знатными господами, он присудил богатое приданое для девушек, а расшалившимся знатным приказал ввести детей в свой род в качестве бастардов. В общем, справлялся Эрил неплохо, просьбы и жалобы щёлкал, как орешки, но вдруг…
- Дело о стихийном колдовстве, ваша светлость, - заметил Советник. – Подозревается крестьянка из ваших личных владений. Её односельчане обвиняют её в неоднократном причинении вреда посевам, вызывании града и болезней у тех, кто с ней ссорился, падеже скотины и прочих злостных деяниях… Свидетелей достаточно, думаю, стоит приговорить к стандартному повешению…
«Ничего себе! – мысленно выразился я, - Фелька, тут же разрешена магия!»
"Разрешена, - пояснил фарт. – Но стихийное колдовство - это нечто другое, и весьма опасное. Если вовремя заметить этот дар у ребёнка и научить им управлять – то всё будет в порядке. Однако, если этот дар проявился во взрослом состоянии – его носитель необучаем. Во всяком случае, так считается. Необученный же стихийник способен натворить ужасных бед. Поэтому, если он попадается – его казнят. В Империи, правда, с этим помягче, но общая тенденция такая".
Я погрустнел. Ничего себе. Жила себе женщина – и вдруг – такое. И что теперь – казнить?
Однако Эрил невозмутимо заявил:
- Призовите обвиняемую и свидетелей.
В зал вошли несколько крестьян и крестьянок, причём вся эта компания не понравилась мне сразу – лица у них были либо туповатые, либо откровенно злобные. А вот связанная обвиняемая выглядела куда более симпатичной и вменяемой - невысокая рыжеволосая девушка, красивая, с неплохой фигуркой. По лицу её катились слёзы, но она молчала, явно не ожидая ни помощи, ни защиты.
- Что случилось? – спросил Эрил.
Вперёд вышел один из крестьян, низко поклонился и завёл речь о том, что Рыжая Нирка ведёт себя неподобающе – град вызывает, скотину травит, людей изводит и прочее. Так что нельзя ли означенную Нирку подвесить повыше.
Мне продувная рожа старосты не понравилась, а ещё больше не понравилось, как косились на девушку другие крестьянки – слишком явно они завидовали её красоте. Нет, что-то тут нечисто.
- А где же родственники преступницы? – холодно спросил Эрил, и я понял, что ему тоже не понравились эти обвинения.
- Она сирота, ваша светлость, - ответил староста. – Жила с тёткой, а тётка умерла по зиме и ей наследство оставила. Справный такой домик, жалко, что занимается она в нём всяким непотребством.
Ага… Ещё и наследство… ой, оговаривают девчонку.