========== Не ходите, детки, в гости… ==========
Неведом страх при свете дня,
И не страшны под солнцем тени.
Но ночь окутала меня,
И лезут призраки сомнений.
Ловлю я жадно каждый шорох,
Стараясь даже не дышать.
Рассвет придёт совсем не скоро,
И остаётся только ждать.
©
— Нами-и…
На соседней кровати завозились, и рыжеволосая девушка, изо всех сил стараясь себя не выдавать, скосила глаза на елозящую сине-чёрную фигуру, с головы до ног укутанную в одеяло.
За окном, просачиваясь сквозь тончайшие щели скрипучих деревянных рам, клубился чернильный туман — густой, глубокий и вязкий. Шелестела палая листва, разбивали липкую тишину тихие печальные вопли, скреблись по стеклу длинные корявые когти синелапых елей.
— Н-нами…
Девушка тяжело сглотнула, когда темнота вокруг, следуя за голосом болвана-Усоппа, уплотнилась, а кожу иголкой прошило ощущение, что прямо здесь, внутри странной жуткой комнаты, на неё со стен уставились десятки оголодавших глаз.
«Не подавать виду, главное, не подавать виду… Я сплю, я сплю, я сплю…»
— Нами…!
Нами с отчаяньем зажмурилась, стиснула в похолодевших пальцах край одеяла и взмолилась всем богам и всем хранителям сокровищ, чтобы идиот с длинным носом перестал называть её имя.
Глупо, глупо, глупо! Глупо прятаться под одеялом и надеяться, что таящиеся по чуланам и теням чудовища не найдут тебя, если будешь лежать тихо, как… как вот Чоппер под подушкой, кажется, давно лишившийся чувств. Но что еще делать, когда, благодаря усилиям всеми любимого капитана, они оказались в этом проклятом лесу?! Когда с безоблачного неба посыпался промозглый дождь, а придурок-Луффи заприметил у корней ненормально огромной ели перекошенную хижину? Когда добрая часть команды с восторгом завалилась в гости, совершенно не желая слушать здравые доводы о том, что в таком месте и в таком доме не будет, абсолютно точно не будет жить нормальный человек! Когда одноглазая старуха-ведьма, улыбаясь пробирающей до костей улыбкой, без лишних вопросов позволила им переночевать, отвела в комнату, а сама исчезла в неизвестном направлении…?
Что еще делать, если буйная часть команды, нелюдей с перевернутой психикой, отправилась «погулять по занятному лесу», где из-под каждого корня поднималась густая осенняя мгла да кто-то постоянно выл, а она, Нами, осталась в обществе двух еще бо́льших трусов в подозрительной со всех сторон комнате…?
Разве нормально это, что в жутком лесу, в жутком доме, где жила жуткая карга, обнаружилась жуткая комната, сплошь обставленная кроватями? Не двумя, не тремя, а ровно девятью кроватями!
Бежать бы отсюда, бежать быстро, в охапку с отключившимся от переизбытка ощущений Чоппером и носатым придурком, но…
Снаружи было слишком страшно, а здесь, внутри, рядом хотя бы оставалась Робин, спокойно дремлющая в окутанной зябкой прелостью постели.
— Н-нами!
Молитвы всё-таки не помогли.
Может, потому что у богов оказалось такое же сбрендившее чувство юмора, что и у капитана в соломенной шляпе, а хранители сокровищ были слишком заняты запиранием своих сундуков золотым ключиком, опасаясь неких рыжих вороватых кошек, способных однажды нагрянуть к ним под круглой урожайной луной…
Закутанная в одеяло фигура между тем гусеницей подползла к самому кроватному краю, и девушке даже показалось, что она слышит разборчивый стук не попадающих друг на друга зубов несчастного канонира.
— Да черт же тебя побери! Чего тебе надо, Усопп?! — Нами, раздраженно откинув одеяло, даже села, не замечая ни высунувшегося из-под одной из подушек синего оленьего носа, ни мягкой улыбки отворившей глаза Нико Робин.
— М-мне в… в туалет… надо…
Ну, хотя бы танцевальное ёрзанье великого капитана Усоппа стало теперь понятным. И всё же…
— А я тут при чём?! Ты мне что, за ручку тебя отвести предлагаешь?!
— Н-нет… Н-но…
— Если настолько боишься — растолкай Чоппера! Пусть он с тобой и идет!
Синий нос скрылся обратно за подушку прежде, чем рыжеволосая успела бросить в его сторону взгляд, и то ли из-за стоящей стеной темноты, то ли из-за собственных мурашек сотрясания белого сугробика, служащего олененку единственным спасительным укрытием, она не заметила.
— Что-то он совсем плох… Но в любом случае, пока не вернутся Луффи и остальные чудовища — я из этой комнаты ни ногой!
Храбрый воин всех морей замотал головой, высунул наружу трясущиеся руки и стянул с лица и макушки одеяло, являя на свет повлажневшие глаза с диковатым расширенным зрачком, шальной взгляд и ходящие ходуном губы.
— Н-ну п-пожалуйста, Н-нами…! Ты видела эту бабку?! Она же ведьма, точно ведьма! А если… если… Если она сожрать меня захочет, когда я туда… с-сунусь?!
Белый пуховой комочек, дрейфующий двумя кроватями левее, затрясся сильнее.
— Что за глупость ты несешь? — Нами сглотнула, спрятала под одеяло предательские руки и ободряюще улыбнулась. Ободряюще — если, конечно, не считать нервно задергавшегося уголка губ. — Наверняка эта добрая одинокая старушка только показалась нам страшной из-за… из-за… Из-за темноты! Точно, это всё из-за темноты! И хижина эта вовсе не страшная, и лес тоже самый обыкновенный…