Он бы с превеликим удовольствием окунулся и в море любви без условий и условностей, но все окружающие земные женщины вызывали в нём только раздражение своей обыденностью… Ха-ха! Он бы даже сказал «заземлённостью»!.. Однако он не боялся просить у них услуг определённого рода. Потому что просить мужчине не стыдно и, даже наоборот, непременно надо, чтобы потом знали: он всё равно сам возьмёт и лучше дать по-хорошему.
Он сейчас с удовольствием стоял у штурвального колеса, разодетый в жюстокор и кюлоты синего цвета, которые сидели на нём, как ему говорили, не без изящества. Да, безусловно, ему хотелось произвести впечатление на Марию-Анну, но только так, чтобы его старания были не слишком заметны. И вдруг этот её вопрос о бороде.
Капитан Тич скривился и потрогал свою знаменитую бороду, о которой ходили легенды – он сам их и выдумывал… Неужели придётся пожертвовать бородой? В рот тебе нехорошо! Он закрыл глаза, представляя себя без бороды. Вот дьявол!.. Вздохнул и пошёл другим галсом.
Кто на чём передвигается по пустыне – неустрашимый пират Чёрная Борода предпочитал испанский галеон «Нуэстра Сеньора де Аточа». Он ценил его за то, что гибель именно этого галеона на рифах у побережья Флориды вместе с галеоном «Санта-Маргарита» в 1622 году ускорила крушение испанской империи… Ха-ха! Он сам видел, как из расколотого брюха «Аточи» высыпалось такое количество золотых и серебряных монет и слитков, что они усеяли морское дно на протяжении более пятидесяти миль. Вот была потеха, в рот тебе нехорошо!..
Они летели на восток, уже совсем стемнело, и пробил «час джиннов» – а это верная смерть для любого одинокого путника, но только не для него, Эдварда Тича. Он не боится проделок ориенталов, свихнувшихся от знойного дыхания пустыни – огня без дыма. Пусть помнят эти изнеженные сухопутные крысы, что они тоже смертны, хоть и могут жить, как все «люди пустоты», многие сотни лет.
Самые безумные из ориенталов называют себя маридами. Так же кровожадны и зловредны джинны-ифриты. Эти любят притворяться призраками умерших… А на кладбищах и в других заброшенных пустынных местах обитают гули – волосатые, как оборотни. Поговаривают, что они всегда готовы сожрать одинокого человечка… Дьявол, как рому хочется! Он не пил весь день: сначала брал на абордаж «Аллан Великий», а потом готовился к поездке с Марией-Анной.
Капитан Тич закряхтел и повернулся к своей гостье. Пробормотал:
– На правах хозяина я должен предложить… Не хотите ли выпить, сударыня?
Мария-Анна звонко расхохоталась, откинув голову, и он впился взглядом в её нежную белую шею.
– Охотно выпью с вами рома, любезный капитан! – вскричала она.
В руках капитана Тич появилось по пузатой бутылке зелёного стекла. Одну бутылку он протянул Марии-Анне, к другой с чувством приложился сам. Не важно, что та не стала пить. Главное, что не читала нотаций. Ах, какая женщина!..
Галеон летел сам, без штурвального и без команды, к намеченной цели. Целью рейса был караван, так сказала Мария-Анна. Но когда капитан Тич бросил якорь в нужном месте, то очень удивился: ни верблюдов, ни погонщиков, ни проводников в этом караване не было. Но куда-то эти невооружённые люди направлялись в опасной близости от Гуэль-эр-Ришата. И главным в этом отряде был некий капитан, который только прикидывался обычным человеком. Хм…
И капитан Тич опять промочил горло. А когда Мария-Анна попросила его подождать её на галеоне, а сама с этим непростым капитаном исчезла куда-то, он приложился к бутылке основательно. Ром был колумбийский, крепкий, обжигающий даже привычную ко всему глотку.
Он пил этот ром, сдерживал дыхание и разговаривал сам с собою, благо его никто не слышал:
– Какие-то англичане и чернокожий принц! В рот тебе нехорошо! И что ей здесь надо? Что за личная вещь, которую она хочет забрать?..
Он покривился с досадой, размахнулся и выбросил бутылку за борт. Этот ром ему пришёлся не по вкусу… Зря пил, мать твою!.. В руке его сразу же появилась бутылка с кашасой. Этот ром делали на бразильских фазендах по древним рецептам, а они не могли подвести. Он присмотрелся к цвету жидкости в бутылке – драгоценная жидкость имела замечательный цвет чая с лимоном. Хлебнул и выплюнул прямо на палубу, за что других расстреливал сразу, не позволяя такого никому.